Избежав слов, обмолвок и вне договорённостей, не считая номинального кивка, сотоварищество напялило востребованность. Едва пассажир тянулся к выходу, пара Функций уже блестела глазами. «Газель» пронизывала остановку кряхтением предвкушая – сейчас начнётся. И да, действительно начиналось. Водитель не успевал придавить нужную кнопку, как мрачно невзрачные молодцы принимались за непокорную дверь. Обхватывали бесчувственными ручищами и из положения высокомерного полуприседа дёргали вправо. В это время джентльмен позволял себе исключительно хмыкать, дробно шевелить крашеными усами, словно таракан, коему среди ночи приспичило нанести визит кухне. Иногда постукивал об пол теменем дохлого зонта. Одобрение выказывал не снимая бремени превосходства.
До смены спальной глуши на нечто с изобилием рекламных щитов и дешёвых кафе, где запах кофе давно проиграл ароматам из-под протезных челюстей, оставалось ещё четверть дрянной книги или та же мера процентов заряда азиатского смартфона. Покидали «Газель» мало и редко, так, всякие бездельники и прочий люд с ампутированными амбициями. Гораздо охотнее стремились попасть в маршрутное нутро, прочь из захарканных конструкций, что вместо вай-фая бесплатно раздают палочки Коха. Однако джентльмену и его Функциям больше нравилось выпускать, чем впускать. Ведь страждущий снаружи, так уж вышло, был частично лишён возможности лицезреть всеобъемлюще, каких усилий, слаженности и на сколь ловко ведётся работа по укрощению строптивого механизма. Эти бродяги, сжимающие замёрзшими ладошками проездной, точно с ним гарантирована дорога в рай, по сути, видят что? Результат. Дверь открылась? Открылась. Они вошли, лупанули валидатор по морде, сели на забывшие о прекрасном кресла, уткнулись вниманием в куда угодно. И не один, ну вот не один из них не утрудит голову вопросами, а почему два мрачно невзрачных молодца улыбаются сквозь отдышку? Отчего тот куцый джентльмен с крашеными усами в экстазе скребёт пол трупом зонта? То-то и оно. И да, сами вы в Паркинсоне!
Энтузиазм Функций уверенно таял, словно задумал соревноваться с доходами населения. Больше по накатанной, нежели ради потребностей духа, дверь сначала обхватывалась, а после бросалась вправо. Думается, это последний рывок. Даже водитель, всю дорогу изображавший недовольство, которое вынуждено купал в молчании, испугался. Ладно, если не войдут. У него оклад фиксированный, а им лавчонки на остановках сочинили. Ещё с полчасика обождут, всё равно ничего противнее, чем быть наедине с собой, уже не случится. Да, неприятно, однако ради потом нужно потерпеть сейчас. Но так ведь эти же не выйдут! А они не то, что дверь вправо, они ж и его с водительского места куда-нибудь двинуть могут. Пусть бы, конечно, вверх, к матушке, земля ей пухом. Но навряд ли эта самая земля когда-нибудь предоставит шанс для волеизъявляться.