Обратный путь, к счастью, проходил без «конвоира», и ничто, кроме нескольких рукопожатий и приветственных кивков, не мешало ему еще раз обдумать свое наблюдение, сделанное в кабинете директора: «Да уж, а времена теперь поразительные, – думал профессор, поднимаясь по лестнице, – времена маленьких людей на больших должностях. Но, в конце концов, что могу я предъявить маленькому человеку, на какой бы должности он ни сидел? Разве была у него возможность помыслить о чем-либо большом, если всю свою великоценную для него жизнь он только и видел, что маленькие радости и маленькие подлости. О-о-о, да тут-то ведь даже подлости могут быть только маленькие, чтобы, не дай Бог, никакого величия не проскочило! Да и какое может быть величие, пусть даже и в подлости, если этакие обитатели простых мирков живут от понедельника до пятницы, а годовой отчет встречают, как новую эпоху? И чем дальше, тем больше на всех уровнях и этажах, к месту и нет, в лампасах и без, сидят эти “неплохие ребята”, надуваются, важничают. И вроде все вместе даже какую-то работу делают, и вроде издали “ничего так” смотрятся, а подойдешь поближе, приглядишься к каждому в отдельности, пальцем лампасик сковырнешь, а там – пошлейший обыватель. Мир обывателей: все вместе что-то делают, а каждый в отдельности ни за что не отвечает. Случись катаклизм или катастрофа – никого не найти: кто – в отпуске скоропостижном, кто – на лечении задним числом, разбегаются моментально, как тараканы какие-то, ей Богу!»
– Здравствуйте, Зинаида Петровна!
– Здравствуйте, Виктор Иванович! – уборщица заканчивала мыть полы в коридоре кафедры. – Ничего, ничего, идите, я сегодня пораньше начала, так думала, может, и кабинет Ваш сразу, а то мне на ту сторону еще идти?
– Спасибо, кабинет не нужно, – уже закрывая за собой дверь, сказал профессор. Ему не хотелось сейчас пересекаться с сотрудниками. Он щелкнул замком, опустился в кресло и, закрыв глаза, помассировал пальцами веки и виски: нужно было сосредоточиться и еще раз все обдумать.
* * *
Кабинет профессора представлял собой нечто среднее между инсталляцией в стиле «семидесятые», приемной психотерапевта и маленьким, но уютным читальным залом. Теплые тона, дерево, мягкий свет, зеленые шторы. Он был настолько далек от стандартного офисного помещения, что, скорее, напоминал квартиру какого-нибудь писателя. Никаких тебе жалюзи, дежурной мебели, стеклянных шкафов с «достижениями», портретов президентов и прочих «святых». Стены были оклеены обоями в вертикальную полоску с причудливыми узорами. Справа от двери большой письменный стол располагался таким образом, что сидящий за ним был обращен спиной к стене и анфас к входу. Слева от стола на стене висела большая меловая доска темно-коричневого цвета. Напротив входа было два окна, по обыкновению задернутых шторами так, чтобы создавать легкий приглушенный свет даже в яркий день. Между окнами размещалось кресло, далее – довольно большой журнальный столик, а за ним – диван. Напротив кресла, слева от входа, у стены расположились большие книжные шкафы такого же темного дерева, как и доска. Некоторые элементы интерьера были бережно сохранены, перекочевав из старого корпуса. Некоторые, такие как стол и кресло, подобраны много позднее. Диван вообще пришлось завозить тайно, в выходной день, а на баланс поставить как «мебель вспомогательная для изучения гипнотических состояний».