Вернувшись в кабинет, Виктор Иванович нашел телефон на рабочем столе.
– Ага, – подметил профессор, – четыре пропущенных. Значит, очень хотят видеть, прогноз подтверждается.
Сняв и повесив на вешалку у двери халат, он на секунду задержался и подумал: «А не взять ли с собой материалы статьи? Хотя, к черту. Не статья их интересует».
Спокойными шагами он отмерил расстояние от кабинета до лифта (как обычно – сорок шесть) и, пройдя еще пару, свернул влево, на лестницу.
– Зачем гонять лифт, когда нужно всего-то спуститься на один этаж? – рассуждал про себя Виктор Иванович. Он взялся справа от себя за перила, сделанные из стальных отполированных труб, но сразу убрал руку: они, как обычно, оказались холодными и неприятными.
– А ведь раньше было куда лучше! – отметил он, с неудовольствием посмотрев на элемент «хай-тека». Ему вспомнились перила с деревянной дубовой отделкой в старом корпусе, где когда-то размещалась его кафедра. Приятное на ощупь дерево, отполированное до блеска, хранящее в себе тепло человеческих рук. И всего – два этажа.
– Зачем столько строить, когда не умеют жить? – спрашивал он себя, спускаясь по лестнице. – Семь, восемь, сто двадцать восемь этажей! Сбиваются в кучу, как муравьи, и устраивают муравейник, копошатся, копошатся, бегают с этажа на этаж с умным видом, надувают щеки, а толку – ноль. Хотя, почему ноль? Бюджет-то освоен, зарплаты и премии выплачены, коэффициенты растут, графики плодятся – благодать. «Хех, – иронично крякнул профессор, живо представляя себе эту картину, – и еще умудряемся кого-то выучить. Или вымучить? Давно нужно признать, что, если убрать студентов, то станет еще лучше: система не будет отвлекаться от работы, больше публикаций – больше планов и отчетов по ним».
На шестом этаже Громову предстояло повернуть налево и пройти по длинному коридору соседнего бокового крыла (в противоположном, самом дальнем углу, в небольшом помещении бывшей кладовой, ему великодушно позволили разместить своих «подопечных»: пару десятков кроликов, любезно согласившихся потрудиться на благо науки). Он кивком поприветствовал пару сотрудников, прошедших в другой части лифтового холла, и уже было свернул в нужном направлении, как вдруг в одной из дверей появился человек, с которым профессору меньше всего хотелось сейчас встретиться. Это был Илья Петрович Колымако – заместитель директора Института. Серый кардинал, наводящий обо всех справки и устанавливающий собственные порядки везде, куда только дотягивался длинный нос этого интригана. Внешности он был довольно внушительной: выше среднего рост, крепкая и плотная комплекция. Категорически опрятен. Ходил он всегда, заложив руки за спину и подав голову немного вперед, словно проводил ревизию и взглядом из-под густых бровей пытался вас просканировать или припомнить ваш последний промах. Говорил он, немного затягивая слова, как бы придавая им особый вес. Разговор начинал всегда с себя, вернее, с очередного своего «открытия», которое, конечно, было о вашем последнем «упущении». Брал снисходительный тон, чем сразу ставил собеседника в неловкое и зависимое положение, вынуждал оправдываться и скорее соглашаться выполнить еще какое-нибудь нелепое поручение или «просьбу», лишь бы отделаться от этого «паука». Мнения о себе он был самого наивысочайшего и, по его собственным словам, давно бы получил «нобелевскую», если бы не исполнял священную обязанность – «спасение Института от различных лодырей и проходимцев». В общем, это был настоящий чистокровный нарцисс.