Было тихо, тепло и туманно. Но я знал, что пересуды в верхушках вековых сосен скоро принесут ветер. Я ступал по снегу, покрывшему на семь месяцев стланик, и проваливался довольно глубоко, вздымая снежный пух, вырывался обратно, все ниже и ниже по склону горы. Эта игра доставляла удовольствие. Я почти кувыркался вперед и вниз, но вовремя подставлял под ловкое тело массивные передние лапы. Внизу была река. Лед там или уже вода (шел первый месяц весны)? Любопытно было увидеть, что творится там, внизу, там, где я еще не был. Ближе к реке лес начал редеть, уступая место торчащему из снега стланику. Тут уж я дал себе волю – поджал передние лапы и кубарем покатился вниз.
Остановившись посреди реки, я смутился. Река была полосатой. Я уже видел такие полоски – их оставляли охотники. Но люди, проделавшие эти, не были охотниками. У них было железо, но не было пороха, значит, вперед гнала их не жажда добычи, а нечто иное. Я посеменил по следу.
Вдали я увидел горы – отнюдь не пологие, они поднимались вверх острыми неприступными пирамидами и трапециями с плато, уходившими вниз крутыми гребнями. Лыжня шла по неявной буранке[3]. Тут бывали снегоходы, но нечасто. «Как удачно!» – подумалось мне. Мы, взрослые тигры, хоть и опасаемся, но все же любим компанию человека. Я его вижу, он меня – нет. Я его слышу, он меня – нет. Я его чую, он меня – нет… Если быть осторожным и соблюдать законы тайги, то человек не представляет угрозы. Наоборот, становится чем-то вроде обслуживающего персонала: прокладывает дороги, по которым удобно ходить, привлекает дичь, на которую удобно охотиться. В этом мире никто не равнодушен к халяве – что хищник, что его жертва, теряющая бдительность от легкой добычи.
Они были все ближе и ближе. Я чувствовал, что без труда догоняю их. Теперь я знал, что они не опасны. Поэтому я решил отдохнуть до вечера на берегу и затем продолжить путь по лыжне.
Когда я проснулся, уже смеркалось. В воздухе чувствовался неявный запах съестного и дыма. Они были недалеко. Лесным пожаром пахнут жилища людей. Меня пугала их печка, и все же я решил подойти поближе.
Я шел медленно и осторожно. Через час я еще не видел шатра, но уже знал, что их там не меньше шести. Я различал пять голосов, но понимал, что людей больше. Кто-то все время молчал, хотя шевелился. Остальные кричали, тараторили, смеялись, гремели железом. Среди них были самки – от них шел мягкий аромат лета, времени, когда цветут цветы и зреют ягоды.