Пусть Ник прочитал на моем лице все оттенки раздражения, пусть разгадал, для чего был нужен отвлекающий маневр.
Мне все равно.
Мне не нравится, что он смотрит на особу, у которой грудь, того и гляди, вывалится наружу, а кружева подола едва прикрывают трусы.
Подхожу к дивану, собираясь расстелить приготовленное белье, и слышу:
– Давай тебе помогу.
С чего это вдруг?
Но едва она подходит и демонстративно наклоняется за простыней, все сразу становится на свои места.
Эта коза издевается надо мной?
Выдергиваю ткань из ее рук.
– Мы сами справимся.
Бросает взгляд на Никиту, видимо, желая услышать противоположное и, не получив слов поддержки, вскидывает подбородок и уходит.
Пузырюсь, булькаю, киплю так, что никакое самовнушение не помогает успокоиться. Тем более, в сравнении с моей миниатюрной комплекцией, пышущая округлостями девица кажется мне более привлекательной.
Никита стягивает футболку и тянется к ремню. Ловлю себя на мысли: зараза сейчас пялится на моего парня.
Оборачиваюсь.
Так и есть!
Смещаюсь, чтобы закрыть его собой и мысленно показываю нахалке кукиш.
Смотри на своего Антона!
Когда Никита прячется под одеялом, я стягиваю легинсы и в домашней футболке забираюсь к нему.
Специально, чтобы продемонстрировать этой обнаглевшей девице свои права на парня, жмусь к нему и целую в губы. Никита нежно отвечает мне, несмотря на то что, уверена, понимает: в данном случае это скорее собственническое заявление, чем потребность в прикосновении, а потом, приблизившись к моему уху, шепчет бесценные слова: «Люблю тебя».
Боже – это как обезболивающий укол с точным попаданием в очаг воспаления.
Кайф!
Успокаиваюсь, расслабляюсь и засыпаю.
Открываю глаза и щурюсь от утреннего света, пробирающегося в щель между плохо зашторенных занавесок. Кира спит, уткнувшись в мое плечо, и я аккуратно, чтобы ее не разбудить, выбираюсь из кровати и направляюсь в ванную.
Включаю воду в ду́ше и оборачиваюсь на звук открывающейся двери.
– Ой, извини…
На пороге стоит Милана. Ее взгляд скользит по моему полуголому телу. Извинения в нем нет.
– Ничего страшного, – бросаю, бесстрастно смотря в глаза бесстыжей девчонки. Привычка, что это делать не нужно, накрепко засела в моей голове. Я всегда рад, когда ко мне присоединяется Кира.
Жду, что нарушительница спокойствия закроет дверь и исчезнет, но та не двигается с места и чего-то ждет.