Пытался заснуть – бесполезно… Так я и не научился спать в перелетах. Зато научился осознавать самолет. Наконец объявили о приближении к аэропорту Кеннеди.
Долгое снижение выносит мозг. Какие-то маленькие домики в иллюминаторе… а где же небоскребы? Приземление. Напряжение спало. Болит голова. Ноги затекли. Теплынь за окошками самолета. Пассажиры похлопали летчику и пошли. Толпа меня вынесла в огромный зал со змейками очереди, где люди ждут прохождения таможни у грозных служителей аэропорта, сидящих в стеклянных кабинках. Опыт небожителей сразу дал мне понять, что язык жестов здесь никто не отменял. По указательному пальцу афроамериканки я встал в нужную очередь. Уже скоро у меня отобрали конверт, сказав, что я свободен, а грин-карту мне пришлют на адрес родственников, живущих в Нью-Йорке.
Знакомство с Бруклином и Таймс-сквер
Русские магазины, русские медицинские бизнесы. Все готово к твоему приезду. Довольно скучные пейзажи города Бруклина. Кирпичные шестиэтажные дома, построенные в начале двадцатого века. В теплом климате дома стоят долго. Внутри легкие гипсокартонные перегородки «джипсум боард». Ощущение какой-то «ненадежности» квартир. Дверь входная обита тонким слоем металлического листа, и так у всех жителей. Замки во всем доме одинаковые, только ключи разной нарезки. В туалете окно на улицу немного смутило меня. Рамы поднимаются вверх/вниз, сперва непривычно. Окна постоянно открыты, даже ночью. Продуваемость отличная, воздух свежий, легкий. Обстановка у родственников неказистая, мебель дешевая, в квартире, кроме кроватей и маленького шкафчика с книгами, ничего нет. Телевизор разве что. Зато большая кухня. Удивляют размеры холодильника – с метр в ширину… и такая же широкая метровая плита!
Первое, что поставили мне на стол, – икра. Она здесь стоит копейки, и прилетевший родственник наелся быстро. Сразу же сказалась усталость, и я лег спать.
Утром, гуляя по Оушен-авеню, зашел без страха в неблагополучный район. Посмотрев впервые на местную гопоту, я пришел к выводу, что они мне напоминают нашу молодежь восьмидесятых. Во многом, их манера поведения была скопирована у нас от скуки в эпоху застоя через художественные американские фильмы того времени.
Английский, что врывался в уши, был неузнаваем. Как я ни напрягался – произношение было настолько инопланетным, что я стал сомневаться в своем школьном английском.