– Андрей, подойди, – тихо и хрипло произнёс Иоанн, протягивая свою руку.
В глазах царя дрожал блеск свечей. Глубокие карие глаза стали будто бы чёрными и до того пустыми, что князю стало не по себе, видя государя в таком состоянии. Курбский приблизился к нему и взял за протянутую руку. Она была холодной и дрожала. Курбский сел подле царя, не ведая, что же сейчас разрывает душу Иоанна, но уже страшась этих глубин. Царь сильно сжал руку, глядя в глаза Андрея.
– Мне было послано видение, что больше не суждено нам увидеться, – почти прошептал Иоанн, и во взгляде читалось, что государь сам страшился тех слов, сходящих с его запёкшихся губ.
– Не может того быть, – Андрей мотнул головой.
Царь хрипло усмехнулся, но звук был страшен – ему точно не хватало воздуха.
– Как же не может, ежели видение было? – спросил Иоанн, резко раскрыв свои блестящие от влаги глаза.
– То лукавый образ, от Бога ли послан? Как же не видеться нам, государь? – спросил Андрей.
– Неужто бесы так подобрались ко мне?.. – Иоанн провёл рукой по своему лицу, тяжело вздыхая.
После резко переменился, встал с кровати и прошёлся по комнате, ступая прямо по бумагам, которые разлетелись по полу. Замер государь тоже резко. Он поднял взгляд и глубоко вздохнул.
– Кому ты служишь? – спросил царь, не глядя на Андрея.
– Вам, государь.
Иоанн кивнул, переводя взгляд на князя.
– Помню, Андрюш… – царь медленно поднял руку, указывая на своё ложе. – То было страшное испытание Господне, посланное мне. Тело моё снедало адское пламя. Помнишь волю мою, о чём я, беспомощный и страждущий, я просил?
– Помню, – кивнул Андрей. – И перед людьми на земле и Богом на небе, перед святым ликом и крестом животворящим исполнил я волю вашу.
– Я смертен, – с каким-то тихим спокойствием вполголоса произнёс Иоанн. – И страшно мне предстать перед Господом. Знаю я, что Суд небесный будет справедлив. Но сейчас нужна мне опора здесь, на земле. Я сам буду вершить суд над такими же грешниками, коим и являюсь я по слабости своей. Андрей, если в самом деле видение моё послано от лукавого – пущай. Но ежели в самом деле не суждено будет увидеться нам…
Иоанн умолк, опустив взгляд на деревянный стул, который в порыве брошен был о стену. Царь поднял его, взявшись за спинку одной рукой, и опустился на него.
– Не знаю, сколько ещё моё слабое сердце вынесет, ежели не будет подле меня тебя, Андрюш, – хоть губы государя и усмехнулись, но в глаза вернулась та глубокая опустошённость. – Видимо, таков крест мой, и буду я нести его.