– Чего ж гадать? Будто бы прячусь я, в самом деле? – улыбнулся он, проходя мимо рынд.
Фёдора провели к царю. Государь восседал на троне, вынесенном накануне. Его окружали бояре самого приближённого круга. Было их немного – пять человек, считая самого государя, Басмановых и князя Хворостинина. Иоанн глядел куда-то вперёд отсутствующим взглядом. В правой руке он держал свой резной посох с острым наконечником. Сейчас он более походил на каменное изваяние, нежели на человека из плоти и крови. Фёдор в том лишь сильнее убедился, когда склонился в поклоне, взял руку государя и прижался губами к кисти. Она была холодна, точно жизнь, если когда-то и пылала в ней, уже угасла. Иоанн медленно перевёл взгляд на Фёдора, чуть опустив голову. Фигура его, облачённая в шубу с широким воротником из густого длинного меха, казалась особенно величественной.
Фёдор подошёл к отцу. Они пожали друг другу руки и обнялись, скорее как воины, нежели как отец и сын.
Раздался громкий клич, объявляя скорый миг жестокой потехи. Множество взглядов устремились вниз, во двор, куда выпущены были холопы. По обыкновению, люди эти уличены были в страшных прегрешениях, однако сейчас едва ли среди зрителей находились те, кто задумывался хоть на мгновение об этом.
Пока мужики, едва ли не босые, разбегались по всему двору, следом спущены были цепные псы. Презлейших собак, коих сыскали по всей Слободе, а бывало, что и привозили из иных городов, подолгу держали впроголодь. Оттого звери и бросались в исступлённом безумии на людей. То, что холопам не было дано оружие, решалось тем, что они хватали с земли камни, да и всё, что попадалось под руку.
Поднялся шум, вобрав в себя вопли, крик, вой и лай, а вместе с тем и громкий басистый смех бояр и воевод. Забава эта затрагивала всех зрителей, что собрались, однако когда Фёдор перевёл взгляд на царя, ясно было, что государь и мыслями, и душою своей едва ли следил за грызнёй внизу. Взгляд его оставался потухшим, хоть изредка и следил то за одной озверевшей дворнягой, то за другой. Фёдор вновь посмотрел на очередную партию псов, которую выгнали лишь сейчас.
– Сколько ещё выпустят? – спросил он, обращаясь к Хворостинину.
– Псин-то? – спросил князь.
Фёдор кивнул.
– Так вроде ещё дюжину, – ответил Хворостинин, почесав затылок.
– Не лихие они сегодня, – вздохнул Фёдор, мотая головой. – Верно говорил мне Васька Грязной. Ежели бы медведей выпускали, того исход ясен был бы. А щенки эти вон догрызть не могут того мужика.