Закончив читать, Пётр глубоко выдохнул и поднял взгляд на Алексея.
– Слышал, Федя? – усмехнулся воевода и, обернувшись к сыну, потрепал его по голове.
– Да как же тут не услышать, – задумчиво протянул юноша.
Князь Пётр Иванович Хворостинин и так был желанным гостем в доме Басмановых, а с такими речами от самого царя уж и подавно. Трапеза продолжалась ещё часа два. Алексей долго расспрашивал гостя о том, кто ныне окружает государя, как его душевный настрой, кто кормит его лошадей – да вообще обо всём.
– Да тебе ли, Басман, не знать, какой настрой у Иоанна Васильевича! – на очередной вопрос рассмеялся Пётр, уже изрядно выпив. – Ты-то сколько служил у царя, не знаешь будто, какой нрав у него? Вот так же всё и осталось.
– Неужто у царя-батюшки настолько скверный нрав? – удивлённо спросил Фёдор, доливая гостю и отцу вина.
Пётр и Алексей дружно рассмеялись, и все трое подняли чаши.
– Избави нас, Господь, от гнева его! – воскликнул Алексей и осушил чашу разом.
– А ты, Федя, предстанешь когда перед государем, не дерзи, – предостерёг Пётр. – Видел я тебя в бою, и парень ты смелый, но молод и горяч. Таких сейчас царь себе и собирает заместо старых бояр.
Юноша на секунду задержал взгляд на чаше в своей руке, пристально рассматривая содержимое. Вроде бы даже прислушиваясь к словам гостя. Но мгновение спустя вернул себе непринуждённый вид.
– Вот любопытно, что же с этими самыми старыми боярами стало, да, батюшка? – усмехнулся, переводя тему разговора, Фёдор. – Да хоть с Мишей Репниным.
– Даст Бог, не узнаешь никогда, – хмуро осадил сына Алексей, повелевая жестом налить ему ещё.
* * *
Москва укрылась белым снегом. На улице стояла такая студёная погода, что ставни в царских палатах были плотно закрыты. Духота наполняла весь зал. Наперебой звенели бокалы и раскатисто гремел пьяный смех. Скоморохи шныряли меж гостей, со свистом и взвизгиванием догоняя друг друга. Поодаль ото всех стоял Михайло, облачённый в пурпурный кафтан. Его твёрдый, слегка презрительный взгляд будто бы скользил поверх всего царившего вокруг бесчинства. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и потирал уставшие от пёстрых красок и беготни скоморохов глаза.
– Царь велит идти к нему! – громко крикнул из ниоткуда подкравшийся боярин.
Князь сглотнул и, стиснув зубы, последовал за боярином, который повёл его меж пьянствующих придворных и скоморохов, с одним из которых князь столкнулся лицом к лицу. И тут же на миг оторопел от ужаса, ибо возникшая перед ним маска была отнюдь не весёлой – исполосована глубокими морщинами, а глаза точно разъехались от старости или тяжкой скорби. Откуда только на царском пиру такие черти берутся?