Скоморох в этой жуткой маске точно забавлялся с князем и не давал ему дороги, торопливо и неуклюже переступая с ноги на ногу. Боярин же бесцеремонно толкнул шута, дабы князь наконец предстал перед государем.
Царь сидел на троне, заливаясь грудным смехом. Тёмные глаза, поблёскивая янтарными всплесками от пламени свечей и факелов, глядели на князя пронзительно и зло. Взгляд Иоанна Грозного, хоть государь и пил немало на пиру, был чист, ясен и пронизывающ. На вытянутом худом лице застыло страшное выражение безумия и безразличия. В почти чёрной у основания его бороде, переходящей в медную рыжину, блестела седина, но внешне государь вовсе не выглядел старо. Напротив, его резкие жесты, раскатистый смех, пытливый взор – всё говорило о том, что человек пред вами живого и пылкого разума, преисполненный духовной силой. Когда государь веселился на пирах, его улыбка, как и сейчас, скорее походила на оскал. Длинные пальцы, унизанные перстнями, неравномерно стучали по столу.
– Кому ты служишь, Михайло? – спросил он, чуть наклонив голову набок, подпирая лицо рукой.
Голос царя выделялся из сотни голосов, что бесновались сейчас в палате под расписными сводами. Этот глубокий, звучный голос, имевший силу и стройность, звучал ровно и величественно. Князь насилу поднял взгляд и невольно стиснул зубы.
– Я ваш верный слуга, царь-батюшка, – ответил князь с поклоном. – И нет врагов у вас, государь, среди подданных ваших.
Не успел князь договорить, как в него была брошена пёстрая маска, сродни тем, что сейчас заливались пьяным хохотом на пиру, прыгали друг через друга, ползали под столом и под ногами.
– Так развесели меня в этот вечер! – с широкой улыбкой, но сквозь зубы произнёс царь. – Гони эти дурные мысли из моей головы! А мыслей дурных и скверных так много нынче на душу мне легло!
Царь положил руку себе на сердце. Князь схватил на лету брошенную ему маску и метнул на неё взгляд, полный гнева и презрения.
– Да чтобы я, боярин, стал безумствовать и бесчинствовать?! – Михайло швырнул маску на пол и тотчас же развернулся.
Не успел он сделать и шагу, как вновь столкнулся лицом к лицу с безобразной старухой. Даже в грохочущем шуме веселья князь слышал, как за его спиной государь заливается смехом, в котором льётся горячее безумие. Свежий воздух обдал Михайло – на мгновение в глазах потемнело после удушливого жара на пиру. Князь огляделся, стоя на высоком крыльце. Двор был припорошен белым снегом и спокойно мерцал под светом от факелов и фонарей у ворот и во дворе.