Почти механически я взял то, что он мне протянул, даже не заглянув, что было в пакетах. Я был как будто во сне. Направляясь за остальными, я как будто бежал от тех несчастных, что остались лежать на носилках. Потом я оказался снаружи. В оцепенении я шел за фельдфебелем Павеллеком, и мы шли по следам наших товарищей, которые уже скрылись за холмом. Какой-то русский солдат, тоже вооруженный автоматом, вдруг остановил нас и о чем-то спросил. Несколько раз я услышал что-то похожее на «урр» и «хлеб», но ничего не понял. Павеллек заговорил с русским. Потом он вдруг обратился ко мне:
– Господин капитан, он хочет часы, за которые даст нам хлеб. У меня двое часов. Можно я отдам ему одни?
Мне было все равно. Павеллек отдал красноармейцу наручные часы, которые извлек из кармана кителя. Русский взял часы и надел, потом что-то сказал Павеллеку, указывая рукой в направлении, в котором ушли остальные. Павеллек был в ярости, но русский презрительно покачал перед ним стволом своего автомата. Так мы и пошли, не получив ни крошки хлеба. Пока мы шли, я вдруг обнаружил что-то твердое в карманах моих брюк. Я тут же вспомнил о двух гранатах и пистолете. Оглядевшись и не обнаружив никого рядом, кто следил бы за мной, я разобрал свой старый верный пистолет и вместе с гранатами зашвырнул его по частям подальше в снег. Дорога вела туда, где прежде располагался наш сектор обороны, левее участка, занимаемого подразделением лейтенанта Аугста. Там мы увидели построенных в колонну военнопленных. Солдаты собирались отовсюду, изо всех щелей. Когда мы собрались вместе как раз там, где располагался мой командный пункт, мной овладело странное чувство. Еще всего 9 часов назад я находился в нем. Сейчас было примерно между 9 и 10 часами утра. Тела погибших на нашем участке русских уже успели убрать. Их было много. Что было бы, если бы русские взяли нас в плен здесь, на нашем прежнем участке? Окопы и укрытия, где мы сидели совсем недавно, были тщательно прочесаны. Какой-то очень крупный русский с черной эмблемой на маскировочном халате, очевидно офицер, о чем-то объявлял. Я не понял ничего из того, что он говорил, но по движениям других пленных понял, что нам следовало построиться. Несколько моих старых товарищей собрались вокруг меня. Мы хотели по возможности остаться вместе. Мне были особенно дороги трое из тех, что были рядом со мной на протяжении тех лет: унтер-офицер доктор Альфред Роттер родом из Судет, фельдфебель Йозеф Павеллек из-под города Оппельн