- Дело есть, - так же на инглише ответил тот, что стоял прямо
передо мной. – Мы войдём. Не возражаете?
- Возражаем, - раздался позади меня Мишкин голос и его рука
обняла меня. – Что угодно?
Двое из стоявших подались в нашу сторону, но тут Елисей резко
вскинул руки и, пройдя сквозь своих, вышел вперёд.
- Отставить, ребята, - сказал он по-русски. - Ошибка, это не тот
адрес.
- Тот! – возразил ему соратник. – Никакой ошибки.
- Я сказал: не тот! – гавкнул Лис. – Это не гатрийцы. Это наши,
русские. Я их знаю. Отставить! Всем в машину.
Кто-то с недовольной миной, а кто-то совершенно равнодушно, но
все четверо развернулись и пошли прочь вдоль по улице. Елисей
остался стоять. Он покрутил головой, глядя, куда угодно, только не
на нас.
- Валюха где? – спросил он наконец.
- В доме, - ответила я.
- Уезжайте немедленно, - сказал Лис. - В городе не только моя
группа. Остальные в основном такие, которые гатрийца от русского
отличить не смогут. Даже и не попытаются, будут тупо ходить по
наводкам.
- Миша, иди в дом. Заканчивайте сборы, - я отдала Мишке ребёнка,
и он ушёл.
Елисей уставился на меня в упор.
- Как? – спросил он.
- А вот, - ответила я. – Уметь надо.
- Времени нет, а то бы послушал рассказ, - мрачно усмехнулся
Лис.
- Елисей, не трогайте гатрийцев, это вам дорого встанет.
Он вздохнул, глядя в сторону.
- Мне не под силу это остановить, - повторил он. – Уезжайте.
- Мы собираемся.
- Медленно собираетесь! – оскалился Лис. – Сейчас вам просто
повезло!
- Как Тим? Он ведь тоже в опасности. Кто-нибудь знает, что твой
сын - от гатрийки?
Елисей побледнел.
- Даже намекать на это вслух никогда не смей! – отрезал он,
повернулся и пошагал прочь. На ходу он обернулся через плечо. – Тим
в порядке!
Я вернулась в дом и закрыла за собой дверь.
Тут же раздался звонок от Шокера.
- Андрей, ты уехал? Из дома уехал?!
- Да я уже всю ночь не дома. Вы где?
- Всё там же. Этот адрес кто-то сдал, да и наш, наверняка, тоже.
Сюда только что приходили. Елисей нас прикрыл. Сейчас мы
выезжаем.
- Я тебя умоляю, не подставляйся, - глухо проговорил Шокер. –
Как докладывают мне со всех сторон, всё очень плохо. Я позвоню.
Он сбросил звонок.
Только после этого я почувствовала покалывающий холод в ногах,
который стал подниматься всё выше и выше по телу. Это был даже не
адреналиновый вброс. Это был вброс в кровь чистого ужаса. Почему-то
даже тогда, когда Лали наставила на меня ствол, мне и то не было
настолько страшно, как сейчас.