Они развелись. Илья Наумович уехал в Новокузнецк, где ему дали комнату от предприятия, куда его сразу и приняли, знали как хорошего специалиста по измерительной технике.
Вера отказала Илье от встреч с сыном, записала его на свою фамилию – Барашев. Узнал ли когда-нибудь Александр Барашев, кто его отец?
Илья Наумович долго не прожил в Новокузнецке, – он себя прокурил: рак лёгких в те времена был абсолютно неизлечим.
Вера сообщила нам в Ленинград, мама полетела на похороны, но не успела, погода была нелётная. На столе, где громоздилось несколько непонятных маме приборов, осталась записка от Веры: «Я взяла только тестер». Ниже был приписан телефон предприятия, где работал Илья.
Сослуживец отвёл маму на могилу. На маленьком холмике сибирской земли стояла красная фанерная пирамидка с красной звездой в вышине. Сослуживец сказал:
– Героический был человек! А в наше время – скромный, знающий, невредный, но постоянно курил.
Мама предложила конверт с деньгами:
– Может быть, со временем устроите что-то посолиднее?
Сослуживец отказался от денег:
– Не волнуйтесь! Всё соорудим предприятием. Мы своих ветеранов любим.
На прощанье дал номер своего личного телефона.
Мама взяла только небольшой альбом с фотографиями.
Так несчастливо сложилась судьба морского десантника Ильи Наумовича.
Я никогда не видел его улыбающимся, тем более смеющимся. Нет, он не был угрюм, но как-то безразлично-непроницаем, и всё курил, курил…
***
Марк по своей послевоенной счастливой судьбе был полной противоположностью Илье. Его судьба озарилась нежным светом Анны. Марк любил говорить: «Аня – украшение нашего дома». Родилась дочка Таня. Большой, сильный, энергичный, Марк всегда приходил на помощь ближнему, на лице его при встречах обозначалась широкая добрая улыбка.
При эвакуации утратилось моё свидетельство о рождении. В киевских архивах не могли найти регистрацию моего рождения, я как бы считался не родившимся.
При отступлении немцы сожгли много архивных документов. Нам постоянно отказывали подтвердить, что я родился. Только Марк смог завоевать внимание девушек-архивисток собственным обаянием и постоянными приношениями пластмассовых разноцветных пудреничек.
В конце концов, они нашли в каком-то слегка обгоревшем листке запись о рождении моей персоны. И выдали мне «Свiдоцтво про народження» Украинской ССР. Но я навсегда остался ленинградцем—петербуржцем.