Таня переняла от отца и фамилию, и математические способности и уехала в Калугу, поступила учиться на преподавателя математики. Анна после свадьбы наградила себя фамилией мужа, но обратного хода делать не желала. Боже ты мой, сколько воинов-евреев она спасала в боях! А сколько врачей-евреев без сна и отдыха всё оперировали и оперировали… Это она повторяла ещё во времена «дела врачей», из которых все прошли через войну, и, конечно, не верила. Да и все здравомыслящие принимали это с ужасом – страна катилась в пропасть после такой многострадальной Победы. И теперь новый подлый виток… не такой смертельный, но много продолжительнее: «Не увольнять, не повышать, не принимать!», несогласных выталкивать из страны… Дальше – тупик для страны…
Марк продолжал учительствовать, посещать тусовки «за пивом», но редели ряды старых знакомых, они стали так же уважительно, но, ощущая новый порыв черносотенного ветра, как-то понимающе-виновато смотреть на него. Минуло 20 лет после Победы, народилось новое поколение, в очереди появились молодые бравые хлопцы…
Мы сидим с Марком на кухне, тянем по-тихоньку водочку. Он вспоминает своих друзей-танкистов, погибших и выживших. Юру Петрова и Льва Коптева, которых он успел «достать» из танка, они выжили, бывает, приезжают повидаться… Воспоминаниями о боях, о друзьях он спасается от новой чёрной волны. И всегда опорой – не проходящая с годами любовь с Аней!
Да, тянем потихоньку водочку. Марк возбужденно философствует:
– Понимаешь, мои уроки математики нужны для жизни – хотя бы деньги считать, сколько есть, сколько не хватает. А история учит тому, что она ничему не учит. К чему привели изгнания евреев? Средневековая Испания – утратила экономическую мощь, довоенная Германия – потеряла мировое первенство в физике, Америка первой создала атомную бомбу благодаря эмигрантам… «Одна голова хорошо, а две лучше». Так говорят. Но если отрывают одну голову, то страдают обе. А это, мне кажется, впервые сказал я, Марк Грудман. Может быть, когда-нибудь, этот закон обведут в рамочку и вывесят в учебных аудиториях и административных кабинетах. И, может быть, прекратятся столь частые солнечные затмения мозга.
Конечно, я, уже инженер-физик, специалист по авионике, прекрасно видел, как «унесённые ветром» политической близорукости рассеиваются по миру, как вымывается почва в моих областях. Но старался успокоить фронтовика: