– Всё надо до первого сентября успеть, чтобы ты на занятия со спокойной душой пошла, – как сквозь сон, услышала я Зосю.
Со спокойной душой? Какая может быть спокойная душа у матери – убийцы? Мне стало страшно. Холодно. Я сцепила кисти рук в замок. Закрыла глаза. Только бы не завыть. Сердце кровью обливается. Что делать? Как поступить?
В приёмном покое меня предупредила сестричка:
– Ты у нас без документов. Не плановая. Последней пойдёшь. В палате ни с кем не разговаривай. Молчи. Разговоры постарайся пресечь. А, то и врачей, и меня подведёшь. Поняла? Вечером я тебя выпровожу. Все останутся до утреннего обхода, ты нет.
Я, молча, кивнула. И без её напутствий ни с кем разговаривать не хотелось. На душе тяжело. Словно, кошки скребут. Может не надо ничего делать? Ведь ребёночек жить хочет. Это мой ребёнок. Только мой. Я его мать. Не нужен ему никакой отец. А, уж такой, как Захар, и подавно. Сомнения раздирали меня. Теперь судьба ребёнка была в моих руках. Только я за всё несу ответственность.
В палате легла, отвернулась к стене и всё. На душе тяжесть. В голове пустота.
Пошёл поток. Я повернулась к двери. Бледно – зелёные женщины, молча с кружками – льдом в руках заходили в палату, ложились на кровати, лёд на живот. Нерадостное зрелище.
Всё! Я убила своего ребёнка! Боль! Не физическая, хотя всё делается без наркоза, моральная, просто убивала. Губу до крови закусила. Сил нет. Чудовищная тяжесть о невозможности возврата словно пыталась расплющить меня. Что я наделала! Этого ребёнка больше никогда, никогда на белом свете не будет. Я распорядилась его судьбой. А все души подвластны только Богу! Моя взрослая жизнь началась с убийства.
Дома у Зоси никак не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок. Тяжело. Забылась. Уснула.
Ясное небо, воздушные облака, ромашковое поле, ветерок, жаворонок в небе поёт. И голос нежный, нежный:
– Мамочка, зачем ты отняла у меня жизнь?
И маленькое белое облачко уплывает ввысь…
Проснулась мокрая, в холодном поту. Сердце из груди готово выскочить. Дыхания почти нет. Кровь пульсирует в висках. Надо успокоиться. Встать. Попить воды.
Встала, еле удержалась на ногах. Стою в луже крови. Весь диван в крови…
– Зося, – только и смогла вымолвить я, теряя сознание.
Очнулась… Надо мной яркая лампа… Опять провал…
Я в палате. Рядом на стуле сидит Зося. На глазах слёзы: