– Авдеишна! – воскликнул родственник, скрипнув отодвигаемым стулом, – Проходите, милости просим. Устали небось? Присаживайтесь.
Сгорбленная старуха, что донимала Данилова на оглашении завещания, перешагнула порог. Суковатая палка, на которую она опиралась, стукнула об пол.
– Да, уж, – проскрипела она, делая на сморщенном своем лице подобие кислой улыбки, – Мы ешшо в вашу церкву сходили, Угоднику свечку поставили.
– Как не зайти, – лыбился Гриша, – Раз в год заезжаете к нам, так что вроде доброй традиции получается?
Старуха махнула сухонькой ручкой.
– Тфу тебя, леший. Не по традиции надобно ставить, а по закону.
Женщина сделала пару шагов вперед, а из-за спины у нее появилась та самая девушка. Она проворно обогнула старушку и, подхватив стул, поставила его перед бабушкой.
Старушка закивала маленькой головой, затянутой в черный платочек, и стала присаживаться, подрагивая коленками. Внучка помогала ей в этом, держа за тощую руку.
– Спаси бог, кровинушка, – проворковала старуха.
Прислонив палку к столу, женщина уставилась на Данилова.
– И ты здесь?! – в глазах старухи вспыхнули смешливые искорки, – Что, надумал жониться?
Митя решительно замотал головой.
– Нет, …мне еще рано.
– Дурак ты, …хоть и ученый. Не знаешь, от какого богатства отказываешься.
Данилов повернулся к Григорию, ища у него моральной поддержки.
– Так он, вроде, уже получил, – растеряно произнес родственник, – целых пять тысяч.
– Тоже мне, состояние! – воскликнула старая, – За пять минут спустить можно. Ты вот о чем думай: счастье свое ни за какие деньжищи не купишь! Это я тебе говорю, Марфа Авдеешна.
– А вы …кто? – прошептал Митя.
– Я-то? – старуха вновь улыбнулась, обнаруживая во рту недостающие зубы, – А пусть Григорий Петрович расскажет. Он-то уж знает.
Хозяин дома застрелял глазками, засмущался.
– Обязательно расскажу, Марфа Авдеишна, только чуть позже. Давайте-ка отобедаем, пока самовар-то горячий.
Григорий соскочил со своего места и побежал искать дражайшую половину.
– Спужался, – довольно произнесла женщина, – Но ты, касатик, не бойся. Ничего я тебе плохого не сделаю. Скорее, сам каких-нибудь глупостей натворишь, – лет-то тебе ешшо мало.
Старуха весело подмигнула Данилову. Тот раскраснелся.
– А я что, – продолжала она, – божья невеста, какие от меня неприятности. Правда, Машенька?