Бредя к дому родственников он уже думал, на что их потратить…
В основном, на всякие безделушки, типа новых учебников, или раскладного перочинного ножика. Пять тысяч – такие деньжищи!
Ага, вот и дом. Добротный, двух этажей, на каменном основании. Крыша крыта железом, во дворе злобный пес… Митя стукнул в калитку.
– Хозяева дома?!
Крикнул, и сразу же засмущался своего ломающегося, не совсем взрослого голоса.
Под лай дворовой собаки, на крыльцо вышел невысокого роста мужчина. Тот самый, что хлопал фуражкой об пол у нотариуса.
– Кто там? – выкрикнул мужичек, приложив ладонь к уху (Цепной пес лаял на редкость злобно и громко).
– Родственник ваш, …Дмитрий Данилов, …из Тихвина!
– Племянничек?!
– Точно! – выкрикнул Митя, снова смущаясь.
Мужчина вздохнул, и пошел отворять.
– Ну, проходи, раз пришел… Милости просим.
Хозяин схватил за ошейник громадного пса, скрипнув железным засовом. Пес захрипел сдавленным горлом.
– Тихо, … свои.
– И сколько тебе присудили? – расспрашивал дядька, пока его недовольная чем-то супруга молчаливо собирала на стол.
Собирала – через чур щедро сказано. Поставила самовар и две чашки, добавив к ним серебряную сахарницу.
– Пять, – отвечал Митя, и помедлив добавил, – тысяч.
Дядька Григорий, так его звали, округлил в удивлении глазки.
– Неужто?
Митя кивнул.
– А мне с гулькин нос! Облигации займов на триста рублей. А срок погашения знаешь когда? У-у-у-у!
Григорий Петрович махнул рукой, раздосадованный. Однако, в глазах его Дмитрий уловил нескрываемую заинтересованность.
– А я, знаешь ли, служу потихоньку в маленькой должности. Жалование не ахти, а дети наши с Матрёной Ильинишной, повзрослели, да поразъехались. Сами живут. А нам что, старикам, – теперь второй этаж квартирантам сдаем. Там, кстати, и для тебя местечко найдется.
– Понятно, – хмыкнул студент, – И сколько я буду вам должен?
– Что ты, что ты! – воскликнул Григорий, – Тебе же как родственнику!
Потом секунду подумал, и произнес:
– Договоримся.
***
С улицы вновь послышался лай. Дядька вытянул шею, пытаясь с места разглядеть что там.
– Матрен, сходи, глянь! – выкрикнул он.
По доскам крыльца зашлепали босые ноги. Скрипнул засов, цепной пес неожиданно стих. Громкий лай сменился едва слышным повизгиванием.
– Кого еще черт принес? – протянул Гриша.
В сенях послышались шаркающие шаги, открылась входная дверь.