С этими словами он покинул часовню.
– Уходим! – донёсся снаружи его голос. – И брось этот говорящий камень. Пусть теперь Святого доводит.
– Вот, спасибо! – проворчала Бабуля. – Ты мне тоже надоел!
Сенбернар снова вздохнул. Поднялся и пошёл вглубь часовни.
– Он точно сдержит своё обещание? – уточнил я ему в спину. Сеня утвердительно кивнул. – Хорошо. А где же сейчас Маугли?
Пёс подошёл к стеллажу, который я раньше не заметил. Всё-таки было очень темно, несмотря на зажжённые свечи. Налёг на него своим могучим плечом и отодвинул в сторону. За ним обнаружился прямоугольный проход куда-то в ещё большую темноту.
– Пойдём, – кивнул мне сенбернар и исчез.
Я тут же вскочил и последовал за ним, опасаясь, что он пропадёт там, в этой черноте. Кто знает, может, за этим проходом скрывается какой-нибудь обширный лабиринт?
Но нет. Это была совсем уж маленькая коморка. Никакого света. Лишь на потолке слегка белела длинная светодиодная лампа.
– Здравствуй, сын мой, – обратился сенбернар к кому-то невидимому.
Что-то зашевелилось. Что-то чуть больше меня. А в следующую секунду я оказался сбит с ног. Кто-то придавил меня и принялся тискать.
– Джек! – услышал я детский голос.
Я уставился на обнимающего меня мальчика.
– Маугли? Ты говоришь? – проблеял я, даже не пытаясь вырваться из его объятий. – Но ты же был, как остальные! Что с тобой случилось?
– Не сейчас, – Сеня бесцеремонно отцепил от меня мальчугана и поставил рядом. – И постарайся пока не болтать. Иначе нас так просто отсюда не выпустят.
Я, признаться, не знал, чему удивляться больше – внезапному исцелению Маугли, или же рассудительности сенбернара. Ведь он был прав. Кто знает, как бы повёл себя Фрэди, узнай он о разумном мальчике?
– Помогите уже бабушке добраться до любимого внучка! – донёсся до нас голос Бабули. – А то я ползу, ползу, а ближе что-то никак не становлюсь!
Мы дружно повернули головы к двери, из-за которой только-только появилась черепашья голова. Маугли всхлипнул и подскочил к старушке. Он поднял её на руки и чмокнул куда-то в район носа.
– Я тебя тоже люблю, Андрюшка, – очень тихо произнесла Бабуля.
Рядом со мной шмыгнул носом Сеня. А потом ещё и слезу смахнул. У меня тоже защемило сердечко от нестерпимой милоты происходящего.
– Боюсь, нас сейчас можно взять голыми лапами, – сглотнув комок в горле, сказал я.