– Ты знаешь, нет.
– Эх, я так и думал.
– К чему ты это мне рассказываешь?
– Не знаю. Просто рассказываю семейные байки. Тебе не интересно?
– Интересно. Продолжай.
– Ну, а почему ты не спрашиваешь меня о том, кем я работаю? Я как-то заметил, что при знакомстве женщины задают этот вопрос сразу после «как тебя зовут?». Это потому, что тут на тропе традиция такая? Не спрашивать?
– Нет. Просто я считаю вопрос о профессии и заработках нескромным. Я, например, не зарабатываю много. Мне кажется, если ты захочешь, то сам расскажешь.
– Ну, девушкам и не надо много зарабатывать. Другое дело для нас, мужчин. Для нас маленькая зарплата это – действительно травма.
– Почему это? Ты считаешь, что мы не можем много зарабатывать? Ты шовинист?
– Совсем наоборот! Я считаю, что женщины – существа высшие. И им не положено заниматься такими вещами. Для этого есть мужчины. Которые, что-то вроде полезного домашнего животного.
– Это что, акт мужского самобичевания? Да и не похожи что-то вы на домашних животных.
– «Домашнее животное» – это не оскорбление. Мы пушистые, добрые и ласковые. Нас любят. Но мы должны давать молоко. Иначе нас могут заменить.
– А мне всегда казалось, что наш мир более мужской, что ли.
– О, нет! Не начинай. Это распространенное заблуждение, которое навязывают нам женщины. Но на самом деле нами руководите вы. Просто более тонко.
– Ладно, тогда давай я тобой немного поруковожу, – с улыбкой сказала Кэт. – Не пора ли нам спать? Я уже расстелила свой спальник в нашем шалаше.
– В нашем? Но теперь-то, ты можешь спать в отдельном комфортабельном шалаше?
– А мне хочется с тобой. Так теплее. Приходи минут через двадцать. Я пока приготовлюсь ко сну.
С этими словами она встала и направилась в сторону шалаша. Подождав положенный отрезок времени, Южанин тоже пошел спать. Когда он залез в шалаш, Кэт уже лежала, завернувшись в спальник. В темноте не было видно, спит она или нет.
– Можешь подвинуться ближе? – попросила она его, когда он, наконец, улегся.
– Хорошо, – ответил он.
И когда пододвинулся, почувствовал, что Кэт привстала на локте. Затем ощутил прикосновение волос к своей щеке. А в следующее мгновение его губы стали неотъемлемой частью ее губ.