На пороге стоял Гена, держа в руках починенный видеомагнитофон.
– Здоров, Борисыч! – осклабясь, затараторил телемастер. – А я мимо ехал, дай, думаю, заскочу, может, ты дома. У меня в мобиле батарейка села, звонить неоткуда. Ну, видишь, всё нормально, застал, значит. Я это… всё сделал, почистил, посмотришь, как работает. На, держи, я заходить не буду, тороплюсь, клиентка одна ждёт, сам понимаешь!
Он лукаво подмигнул и коротко хохотнул, блеснув золотой фиксой.
– Сколько с меня? – усмехнулся неуёмности мастера Виктор.
– Потом сочтёмся, я на днях забегу. Ты, главное, проверь, как работает. А ты чего, болеешь, что ли? – вдруг озаботился Гена.
– Да нет, всё в порядке.
– Ну смотри, а то чё-то вид у тебя смурной. Ты, кстати, в салон-то звонил?
– Нет пока, – покачал головой Виктор.
– Вот это зря! – огорчился мастер. – Ты это дело не откладывай! Я тебе говорю, Борисыч, такой кайф словишь, про все свои проблемы забудешь! Главное в жизни – не зацикливаться, правильно? Я вот вчера в одном месте был, первый раз, кстати, такой улёт!.. В общем, потом как-нибудь расскажу подробно, а то спешу сильно. Но это место, то, что я тебе телефон дал, тоже хорошее, так что ты позвони, не тяни! Спасибо мне потом скажешь!
– Ладно, позвоню, – пообещал Виктор, понимая, что иначе разговор будет длиться бесконечно.
– Ну вот это другое дело! – одобрил Гена. – Ладно, Борисыч, я побёг, а то клиентка заждалась. Потом расскажешь!
И всё с тем же довольным хохотком жизнерадостный телемастер, прыгая через две ступени, ринулся вниз по лестнице.
Виктор вернулся в комнату. Борька за столом и Вова на жёрдочке, одинаково наклонив головы, выжидательно смотрели на него.
Виктор дёрнул левым плечом, хмыкнул что-то невнятное, с полминуты бесцельно и, всё более раздражаясь, послонялся по квартире, затем сообразил, что причиной этого раздражения был несчастный видик, который он таскал в руках, с облегчением избавился от него, сунув на какую-то полку, плюхнулся в своё любимое кресло, кончиками пальцев нащупал провалившийся глубоко за сиденье пульт, обдирая о какие-то железяки и пружины тыльную сторону ладони, исхитрился извлечь этот чёртов пульт наружу и, завершив в конце концов эту замысловатую операцию, со вздохом откинулся на мягкую спинку и включил телевизор.
Впрочем, тут же и подался вперёд, так как на экране, сочно улыбаясь, так, как это умела только она одна, возникла Нонна Поглазова. Улыбка у неё была такая, как будто, рассказывая гурманам о достоинствах кулебяки, она на самом деле намекала на куда более изощрённые удовольствия, чем простые кулинарные радости.