Екатерина пожимает плечами. Она не из бабочек.
– Неужели он до сих пор не женат? Ему ведь, должно быть, лет двадцать девять?
– Тридцать четыре!
– А по нему не скажешь! – удивляется Екатерина. Значит, Томас Сеймур старше нее самой!
– Согласна. – Немого помолчав, Анна добавляет: – Одно время ходили слухи, что он питает интерес к герцогине Ричмонд.
– К Марии Говард? Разве Говарды и Сеймуры не…
– Да, они не питают друг к другу симпатии – вероятно, поэтому слухи и обернулись ничем. Я думаю, он намерен сделать более блестящую партию.
– Что ж, в таком случае Маргарита ему не подойдет.
– В ее венах все же течет кровь Плантагенетов! – возражает Анна.
– Пускай так, однако я бы назвала это хорошей партией, а не блестящей.
– Пожалуй.
Маргарита возвращается, насмотревшись на гобелены. По пути дамы провожают ее взглядом и перешептываются.
– Ну как, нашла отца, Маргарита? – спрашивает Анна.
– Да, на поле брани подле короля.
Из спальни леди Марии выходит Сюзанна Кларенсье, и в покоях начинается волнение. Властным тоном Сюзанна объявляет:
– Она изволит одеваться. – И добавляет, повернувшись к Екатерине: – Попросила, чтобы именно вы выбрали для нее наряд.
Заметив неудовольствие Сюзанны, Екатерина спрашивает:
– Что вы посоветуете? Темные тона?
– Ни в коем случае! Лучше что-нибудь бодрящее.
– Конечно же, вы правы. Подберу что-нибудь яркое.
Сюзанна смягчается и растягивает губы в улыбке. Екатерина хорошо умеет обращаться с чувствительными придворными – школа матери не прошла даром.
Глядя, как Екатерина поправляет чепец и разглаживает складки на юбке, Сюзанна добавляет:
– Она хочет, чтобы ей представили юную особу.
Екатерина кивает.
– Пойдем, Мег. Нельзя заставлять ее ждать.
– Это обязательно? – лепечет Маргарита.
– Да. – Екатерина решительно берет падчерицу за руку, досадуя на ее застенчивость, тут же корит себя за резкость и мягко добавляет: – Дочь короля не стоит бояться. Вот увидишь.
Поглаживая Маргариту по спине, она замечает, как сильно та похудела. Лопатки выпирают, словно зачатки крыльев.
* * *
В одной шелковой сорочке леди Мария кажется особенно хрупкой. В глазах горит лихорадочный блеск, отекшее лицо совсем увяло, хотя на самом деле она младше Екатерины на четыре года. Все это результат долгих лет, проведенных в изгнании по воле отца. Теперь она наконец обрела заслуженное положение при дворе, хотя и шаткое: ведь король не пожалел расколоть страну надвое, чтобы аннулировать брак с матерью Марии, и бедняжка до сих пор носит клеймо незаконнорожденной. Неудивительно, что она так цепляется за старую веру – это ее единственная надежда на легитимность и хороший брак.