– Верно, сыновей у него не было, – припомнил Кадфаэль. – Дело свое он передал племянникам. Человек трезвого ума, добрый хозяин. Многие здесь, в монастыре, помнят его благодеяния.
И вдруг Кадфаэль замолчал. Увлекшись воспоминаниями, он упустил из виду настоящее. Кадфаэль помрачнел. Да, этот юноша вернулся с тем же попутчиком, с которым отправлялся в дорогу.
– Скажи мне, – тихо спросил Кадфаэль, – в этом гробу покоится тело Уильяма Литвуда?
– Да, – ответил Илэйв. – Он умер в Валони, прежде чем мы достигли Барфлёра. У него оставались деньги, чтобы оплатить расходы на пути домой. Заболел он, когда мы проходили через Францию. Нам пришлось остановиться на месяц, прежде чем он снова мог идти. Уильям Литвуд знал, что умирает, но не тревожился об этом. Монахи были очень добры к нам. У меня хороший почерк, и я работал у них писцом. Мы ни в чем не знали нужды.
Юноша рассказывал просто и безмятежно – видимо, годы странствий в обществе человека кроткого и мужественного, с благою верой готового встретить час кончины, научили Илэйва смотреть на мир безыскусно и радостно.
– Мне надо передать кое-что его родне. И потом, он поручил мне испросить для него место на монастырском кладбище.
– Здесь, в нашем аббатстве? – уточнил Кадфаэль.
– Да. Надеюсь, мне будет позволено завтра изложить свою просьбу на собрании капитула. Уильям Литвуд на протяжении всей своей жизни благодетельствовал монастырю; милорд аббат, должно быть, это помнит.
– У нас теперь новый настоятель, но приор Роберт помнит все, да и другие братья тоже. Аббат Радульфус выслушает всех – и, думаю, твоя просьба будет удовлетворена. В пользу Уильяма найдется достаточно свидетелей. Жаль, что он не вернулся живым и нельзя уже потолковать с ним.
Кадфаэль смотрел на юношу, проникаясь к нему все большей приязнью.
– Ты сделал для своего хозяина доброе дело! – продолжал он. – Наверное, тебе пришлось нелегко, особенно к концу пути. Ведь ты покинул родные края совсем юным пареньком!
– Мне было в ту пору уже девятнадцать, – улыбнулся Илэйв, – и я был вынослив как лошадь! А сейчас мне двадцать шесть, и я вполне самостоятелен. – Юноша пристально взглянул на Кадфаэля. – Я помню тебя, брат. Ведь это ты был воином Христовым и участвовал в походе на Восток.
– Да, верно, – с теплотой в голосе признался Кадфаэль.