Она становится родней.
А в ней – умелец и добытчик,
И бесприютный пассажир
Промёрзших поздних электричек,
И волжских грузчиков кумир.
Хозяин, говоривший сухо
И осадивший пришлеца,
И эта дряхлая старуха,
Перекрестившая с крыльца.
Я вряд ли их увижу снова,
И всё ж надежда не умрёт
Ещё сыскать такое слово,
Чтоб сохранился в нём народ.
Забвенье… Но во мраке мёртвом
В глухой избе свой зыбкий круг
С крестьянским тусклым натюрмортом
Показывает память вдруг.
И совестлив, и верен мигу,
И долговечен, и текуч,
Яйцо и чёрствую ковригу
Во тьме высвечивает луч.
В краю, где воду кличут водью,
Мы с другом долго по воде
К родному шли простонародью,
И суши не было нигде.
Обняв земли большое тело,
Вода тропинки залила,
И всюду чернота блестела,
Напоминая зеркала.
Не отступала эта полисть,
До взгорка с колокольней вплоть
Нас неотвязная, как совесть,
В деревню провожала водь.
Вот – Высоцкий, давно его нету,
А повсюду ещё разлита
Одолевшая всё-таки Лету
Правдолюбья его хрипота.
Эта совесть в обнимку с гитарой
На эстраду взбежала из книг
Русской прозы бессмертной и старой,
И в пылу перешедшей на крик.
Но окрепла с годами догадка,
Что во времени полупустом
Это было явленье упадка,
Рокового недуга симптом.
В этой песне, с отчаяньем спетой,
Всё гудит, не кончается он,
А успенье империи этой
Начиналось с его похорон.
Эти песни чем горше, тем слаще,
Вот и молодость даже привлёк
Заграничный прононс дребезжащий
И цыганщины лёгкий жарок.
Бодро ходит усталое тело,
Ты любима сейчас и мила,
А ещё ведь и с Лещенко пела
И с боярами цуйку пила.
Ах, вернулась сюда запоздало,
И не сдержишь дрожанья руки!
Вот родные края не узнала,
И чужие уже далеки.
Подбежавшей девчонке с букетом,
Разглядевшей морщины и швы
Под сплошным и безжалостным светом,
Улыбнувшись, шепнула: «Увы!».
Всё время пополняется доныне
И сделалось сокровищем села
То кладбище в румынской Буковине,
Где даже эта бездна весела.
Обычные, столь будничные лица
С надгробий разрисованных глядят.
Как все они решились согласиться
На юмор эпитафий? Все подряд!
С улыбкой в этом бродишь ералаше,
И нет благоговейной тишины,
И, может быть, все прегрешенья наши
Всевышнему смешны.
Тусклый, резкий голос выпи
Над просторами болот
Крепнет в хлюпающем хрипе…
Значит, кто-нибудь идёт.
Да, по кочкам с верным щупом…
И на картах нет пути,