Полосатых от прописи листьев.
Сколько проб и обманных до боли шагов,
До признания достав и услышав.
Гром оваций желанный, дрожащей волной,
Вдруг проймет и пойму я с улыбкой.
С сожалением пойму, что был лучше другой,
Я когда-то писавший с ошибкой.
Средь перелетных птиц, летящих в поднебесье,
Хочу увидеть снова зеленый город мой.
Танцующего барса, застывшего в соцветье,
Он мне напомнит летом, цветущею весной.
Сверкающую каплю алмаза в гранях улиц,
В оправе пестрых гор, смотрящих строем вдаль,
Он мне напомнит детство и первую разлуку,
Где на прохладных скверах живет моя печаль.
Она светла, ранима, как лепестки сирени,
Как ароматы яблок, в садах былой весны,
Наверно, это счастье, застывшее в капели.
Наверно, этот город один – Алма-Аты.
Вот тему нашел, достойную слова,
Она на груди разжигает огонь.
И, как опьяненный, снова и снова,
Украшу стихами я белый альбом.
Вот Вам, прочитайте со светлою грустью,
Моих размышлений уложенных слов.
Они одурманят, измучат, отпустят,
И выбьют слезу из мечтательных снов.
Сие сочетание звуков и грусти,
Дороже монет и мундира чинов,
За то, что надумал, за правду отлучен,
Ну что ж, одиночество – нам не порок.
Что эта поэзия – целая веха,
Страна или республика без гимна и герба,
И ты гражданин – сторонник поэта,
Любитель лирический – прими же меня.
«Милая, присядь на край дивана…»
Милая, присядь на край дивана,
Разреши тебя так называть.
И рукой с мороза гладко – пряной,
Зацепи волос седую прядь.
Все торчком – взъерошены постелью,