…Батя обернулся и увидел силуэт инспектора, ведущего беседу с водителем большегруза. Вскоре грузовик приблизился и последовал вниз. Мигая огнями, вся эта масса двинулась к мосту и удачно преодолела его.
Батя-Батыр вновь обернулся и увидел приближающегося инспектора, шел он широким шагом, всячески подчеркивая свой важный вид.
Мимо проехал второй автомобиль с огромным синим контейнером. Двигался он на малой скорости, но спустя минуту его стало заносить в разные стороны и затем понесло по дороге. Люди закричали, огромная машина врезалась в перила и опору переправы и разлетелась на куски, словно наехала на бомбу.
Инспектор застыл на месте. А затем судорожно начал искать рацию.
– Жаль, очень жаль, – сказал ему Батя, – мне безумно жаль, но вот поверишь, я, когда почкой чую, что быть беде, – лучше подождать.
Он быстро достал аптечку, закрыл кабину длинномера и побежал рядом с инспектором к месту аварии. Он знал, как дорога сейчас каждая секунда.
– Послушайте, нельзя же так непримиримо, зло, не прощая, говорить о давно умерших людях? – тонкий женский голос на железнодорожной станции в Чите был слышан хорошо. Оказавшись невольным соседом трех человек, ожидавших объявления своего рейса, я просто слушал их спор. По невероятному стечению обстоятельств, абсолютной случайности, они продолжили его уже в вагоне, где все мы оказались рядом.
– Вот вы, спортсмен, чемпион Советского Союза, ну должны понимать, что глупо обижаться за столетнее прошлое! Раскулачили вашего деда? Ей богу кино какое-то настоящее. Ну раскулачили, это же тысячи таких примеров было. Ну, сослали в Сибирь…
Время все перемололо, сравняло, ур-ров-в-внял-ло! Как вы вообще можете говорить об этом?
– Я говорю не о том, что было со мной. Если бы со мной было, – мужчина откашлялся и продолжал, – я бы, может, ничего не говорил такого. А за деда мне обидно, на всю жизнь обидно. Я знаю, выяснил, как все было. Он день и ночь работал, не покладая рук, его вся деревня уважала. И хлебороб, и кузнец, и лекарь – все умел. Шестеро детей они с бабушкой вскормили, вырастили, ничего не воровали, не обманывали. Одна вина, получается, была у них, что не жили в нищете, как их сосед, лентяй и пустой человечишка. Он, кстати, и написал на них писульку, когда НКВД им жизнь ломало. А они его, его семью столько раз от голодной смерти спасали…