Птицы после долгой ночки
Полетели стаей в высь.
Ручейки казалось тоже
Побежали побыстрей,
Вдоль печальной темной рощи
В тишь задумчивых теней.
Странник медленно проснулся,
По – турецки сел, нагнулся
И увидел: о, судьба -
На траве была еда.
Зашептал Абдул хвалы,
К небу вознеслась мольба,
Благодарность пути,
Что блага его судьба.
Глава 7. Луга
Где – то праведный мужчина
Помогает всем больным,
Будто часть большого клина
Подражает он святым;
Голодает, но не стонет -
Ровно тяготы несет.
Если даже горло сохнет -
Он другим воды нальет;
Забираясь по дороге,
Горку малую иль склон,
Будь малы они, высоки,
Стерпит все – ведь он силен.
Духом падшие на яства,
Искусители, злодеи,
Что творят одни лукавства,
Алчные, лихие змеи,
На него с укором глядя
Строят козни, дураки,
Понапрасну силу тратя
Копят лишь себе долги.
Метя словно на вершину
Уходящих в небо скал
За полой таит дубину
Стада подлого шакал.
Те, кто лучше и милее, -
Благородные мужи,
Духом тверже и мудрее,
Что смирили страсть души,
Неугодны миру злому,
Ведь живут не по тому
Всеединому закону, -
Пряча старую суму
Возвышают ту корону,
Что еще за сто веков
Возложил на древа крону, -
Старец сброшенных богов.
Где – то солнышко сияет,
Дарит лучики тепла,
И они во тьме играя
Слепят сонные глаза.
И от этого вздыхая
Путник только без конца
От сияния закрывает
Страшные черты лица.
Вдалеке цветет зарница,
Просыпаются поля,
Ранняя гогочет птица.
Зашумела конопля.
Ива клонится главою
У песчаных берегов,
Над чистейшею водою
У далеких, у прудов…
Мирно высятся деревья,
Молча стоя в тишине.
Слышно крики, ветра пенье,
Где – то на крутом холме.
И причуды не стирает
Здешний мир своей печалью:
Кажется еще – порхают
Грезы тонкой вуалью.
***
В бесконечной череде
Дней минувших и наставших,
Кланяясь своей звезде,
Думаю о братьях павших,
Те, кто веру защитили
И мечами и стрелой,
Явно смельчаками были, -
Им неведом страх земной;
За какие – то победы
Небо их пригрело там
И теперь они заветы
Сверху тихо шепчут нам.
Где – то говорят озера,
Быль веков передают
И неведомые споры
Меж собою все ведут.
Города большие зноем
Солнце щедро одаряет,
Это стало сущим горем -
Будто небо всех карает.
Из – за дюн не видно море,
Только скалы и пески.
Лишь ромашковое поле
Избавляет от тоски.
Хоть редки цветы и травы
На иссушенной земле
И царят крутые нравы
В столь запущенной среде,
Но она моя родная,
Я люблю ее до слез,