Понял, что держу конверт с деньгами по-прежнему в руке.
Открыл, присвистнул. Похоже, что и мои гробовые сюда входят. Тьфу,
тьфу, чтоб не сглазить. А тут плюй, не плюй. Двадцать лет назад
тридцать человек обещали меня ромом по гроб жизни поить, а тридцать
первый – тот самый – гроб этот мне побыстрее устроить. Не устроил.
Так ведь и ром не пью. Будем считать - «ничья».
Отложил большую часть денег во внутренний карман на дела,
«которые надо подправить». Всё знают. Денег осталось ещё прилично.
Домой. Тут вспомнил про «сводку» и «китобоя». Усмехнулся,
трехметровое гарпунное ружьё мало подходит для самоубийства. Зато
наверняка, это точно. Посидел, подумал.
Ещё подумал. И разозлился. Кто-то берёт на себя право
распоряжаться всем: жизнями, судьбами, деньгами. А я? А мне?
Вспомнил деда: «лучше выстрелить и не попасть, чем прицелиться, но
не выстрелить».
В порту зашёл в таверну «Кашалот». Тонн от стойки проследил
за мной взглядом, потом, ни слова не говоря, поставил передо мной
бокал с пивом.
- Сто лет вас не видел, ваша светлость.
- Добрый день, Тонн. Как дела?
- Жив и слава богам. Как вы, ваша светлость?
- Мне нужна твоя помощь. Во-первых, мне нужно срочно
встретиться с нашим посланником здесь.
- Без проблем.
- Во-вторых, мне нужен кто-то из нашей службы охраны.
Тонн вскинул на меня глаза:
- Что-то серьёзное, ваша светлость?
- Пока нет, но лучше «перебдеть», сам знаешь…
- А то…, - Тонн служил когда-то у моего отца личным
охранником.
- И последнее, я тебе напишу адрес и записку к хозяйке.
Пошли кого-нибудь забрать мои вещи от неё, и припрячь пока у
себя.
- Ваша светлость, а люди…
- Нет, пока не нужны. Пока, - я осмотрел зал стилизованный
под трюм корабля. – Скажи, Тонн, слухов никаких в воздухе не
летает? Чем люди дышат?
Тонн хмыкнул, поставил перед собой второй бокал, налил мне и
себе:
- Чем люди дышат? Наши вчера в «зертак» продули Леголде.
Цена на пиво упала, урожай хороший, говорят, в этом году на хмель и
прочее. Не то? Ну, ещё говорят, что амнистия будет большая в честь
праздников. Больше не знаю.
- Ладно, не парься.