– Ну почему каждое утро происходит одно и тоже??? Задавала она себе этот вопрос. – И кто вообще выдумал это утро?
Алиса спустила ноги на холодный пол, в надежде найти там свои тапочки.
– Ты, верно, издеваешься надо мной? – Доносился голос матери с кухни.
– Хочешь извести мать в могилу?
Алисе вдруг стало грустно, и она молча сидела на старой скрипучей кровати, стараясь не смотреть в ту сторону, откуда доносились эти неприятные звуки.
– Нет, ну она точно издевается… – неприятно жалили слова мамы, которая теперь уже стояла на пороге комнаты.
– Вся в своего отца! Я для кого все это делаю? Быстро умываться и за стол! У тебя есть три минуты.
Мама ушла, оставив в душе Алисы кусочек своей пустоты и Алиса с тоской посмотрела в окно, за которым теперь уже моросил противный декабрьский дождь. Ей стало вдруг как-то холодно и одиноко.
– Эй лузер, хватит мечтать, давай шевели булками! Не нервируй мать… раздался рядом недовольный сонный голос.
Это была Джессика, старшая сестра Алисы, непримиримая ее соперница и личный мамин полицейский, готовая в любое время учинить расправу над своей младшей сестрой.
Джесс было уже целых 16 лет и Алисе казалось, что сестра всей своей душой ненавидит ее с самого рождения. Алиса взаправду не понимала, за что… ведь она ни разу не выдала сестру, когда та прогуливала школу или курила в парке, напротив их дома. А еще она никому не рассказывала про то, как однажды застукала Джессику с соседским мальчишкой, когда те целовались за кустами акации в прошлый уикэнд.
Кевин, сын мистера Лестера, 17-летний увалень и верзила, пригрозил тогда Алисе, что если она хоть кому-нибудь осмелится сказать хотя бы слово, то он скормит ее своему ротвейлеру. Алиса с ужасом представила, как Цезарь, здоровенный пес Лестеров, доедает на заднем дворе то, что от нее осталось и холодные мурашки пробежали по ее спине. Она клятвенно пообещала Кевину сохранить эту страшную тайну. В свои восемь лет Алиса, как никто другой умела держать язык за зубами и была уверена, что поступает мудро и правильно.
– Давай лузер! – донесся до Алисы ехидный смех сестры, и она нехотя поплелась в ванную.
До Рождества оставалось ровно два дня.
– В этот раз я должна попросить у Санты себе другую сестру… – с горечью подумала Алиса, выдавливая на зубную щетку белоснежную каплю пасты.