– Наркоманам не нужен секс! – льнула к нему, возбуждая, – хочется прямо звериного…
Вскоре она начала исчезать по нескольку дней, находя повод для ссоры.
Стояла пронзительная пора, осень, когда люди всё чаще задерживают взгляд на опиленных обрубках деревьев, не укладывая в голове, что когда-нибудь целлюлозные солдатики оперятся смелым хвостом прутьев и нежным пухом листвы.
В дальнейшем врач перестал что-либо понимать в перипетиях скандалов, примирений, подозрений, он уже крепко пил.
Каждый раз внове горела беззащитная татушка на бедре, и вдосталь плескалось лихорадки во взгляде.
– Научи девочку любить…
Он не знал, что вокруг смыкается кольцо её давних недоброжелателей, с одним, её бывшим шефом он даже был знаком, напряжённость росла в ней, и в один прекрасный ясный день после рыбалки он был поражён феерией секса в машине перед домом: нетонированное лобовое было как экран, лихорадочно – джинсовую куртку – на зеркало заднего вида – шторкой; и невообразимый зажигающий сексуальный маятник на кухонном стуле.
Она призналась, что больна СПИДом.
Он же едва не пошёл в науку, только ребёнок не позволил, и Софья болела.
С этим тоже живут, и в ближайшие десять лет найдут панацею. Главное, что от спидовых родителей рождается здоровый ребёнок. И даже наркоманов-новорожденных в роддоме переламывают.
Бывший шеф просветил, что устраивал ей лечение пятирежды, и она всегда сбегала, в свои двадцать три. Сбивала дозу и начинала по новой. Вырывалась свежей, прокачанной, юной и желанной. «Совмещать приятное с полезным».
Он всегда писал ей письма в ноутбуке. Как дома в городе плачут по ней, окутываясь осенним туманом, и палая листва скрадывает звуки шагов, чтобы ничто не мешало услышать тихий звонок от неё, беглую смс-ку. Во время одного из исчезновений он написал резко: Ты – животное.. Она случайно прочла и убежала босиком в осеннюю мглу.
«Мы все болеем…» Он сплетал в себе жалость и любовь, когда она валялась на ковре первые минуты «прихода», спустя несколько месяцев раз от разу ей требовалось всё больше и больше. И она сама попросилась на лечуху.
Эта вынужденная разлука будто натолкнула его на стену, чем и отрезвила; и, сам того не подозревая, он продолжал думать, суммировать, а, может, и наступил час прозрения.
Когда она вернулась из диспансера раньше срока, через неделю, притащила подругу с отечным личиком, он поверил – выздоровление – если спят весь день. Ввечеру праздновали излечение по всему городу, наутро они обе сбежали.