– Никак нет! – отчеканил я. – Производим прием пищи в специально отведенном помещении!
– О да, да, конечно… – Равуда двинулся в обход стола, по дороге отвесил подзатыльник Ррагату, и тот качнулся, едва не упал физиономией в стол, лицо его исказилось от ненависти.
Ну да, кайтерит, ставший в очередной раз моим командиром, умел вызывать к себе любовь. Последние дни он вел себя на редкость спокойно и аккуратно, почти не обращал на меня внимания, и это внушило мне надежду, что может быть этот гад наконец успокоился, забыл обо всем, что было раньше.
Но видимо нет.
– А ты ничегоооо… – пробормотал Равуда, осмотрев Хэль, еще одну новенькую, из народа вилидаро.
Та покраснела до коней роскошных черных волос, и я краем глаза заметил, что лицо Юнессы перекосилось от гнева. Ну да, она побывала у кайтерита в койке, и покинула ее вовсе не с самыми радостными воспоминаниями.
– Смирно, десятник, я сказал – смииирно, – протянул он, очутившись рядом со мной.
Я вытянулся так, что в спине захрустело.
– И это существо кем-то командует? – Равуда вздохнул, и его тяжелый, угловатый кулак врезался мне в поддых.
Ладно еще я был готов и успел немного сдвинуться, чтобы удар хоть частично приняли на себя ребра. Но все равно от боли я задохнулся, в голове зазвенело, перед глазами заплясали черные круги.
Но я не согнулся, даже не склонил головы – только не на глазах своих бойцов.
– Служба – это наслаждеееение… мне ли не знать? – выплыл из звона в ушах ненавистный голос Равуды.
Я пытался дышать, вталкивая в себя воздух маленькими порциями, но получалось не очень хорошо.
– Не слышу ответа! – рявкнул центурион, и я ощутил ухом и щекой его раскаленное дыхание, капельки слюны, что едва не прожигали кожу.
– Так точно… – ухитрился выдавить я.
– Хреново отвечаешь, – протянул Равуда.
Твою мать, и стоило пройти две кампании, стать десятником, выжить в десятках боев и вернуться из плена, чтобы этот упырь мог издеваться надо мной так же, как в первый день в казармах?
Мне прилетело второй раз, на этот раз в живот, и утрамбованная в него жратва недовольно квакнула. Накатил рвотный рефлекс, и сдержал я его с немалым трудом, непонятно какими уже резервами стойкости.
А то не хватало еще облевать старшего по званию. Измена, не иначе!
– Центурион, ты потише… – подала голос Фагельма, чей десяток насыщался за соседним столом.