– Доброе утро, мисс Тауэр, – нерешительно поприветствовал ее молодой человек, не зная, как и что еще он мог бы сказать.
Увидев его вблизи, Вивиана прижала руку к груди и негромко охнула, будто обожглась или наткнулась на невидимую стену. Щеки ее запылали, девушка сделала шаг назад, внезапно решив бежать, но тотчас же взяла себя в руки и поприветствовала молодого хозяина в самых вежливых выражениях. Неприязни в ее голосе и лице не было, только искреннее дружелюбие да некоторое смущение. И Эдмунд немного повеселел.
– Я очень, очень рада, что Вы приехали. Как Вам понравился Лондон?
Эдмунд открыл было рот и так замер на несколько секунд, не зная, что сказать.
– Там было… весело.
– Вот как. – Вивиана лукаво улыбнулась. – Встречали ли Вы там красивых женщин?
– Да, разумеется. Но почему Вас это волнует?
Конечно, Эдмунд пытался прощупать почву, раздираемый надеждами и разом подозрениями.
Вивиана пожала плечами и, улыбнувшись, пошла в гостиную. Эдмунд молча последовал за ней, и когда девушка обернулась, почувствовав спиной его пристальный взгляд, она подумала, что, должно быть, молодой хозяин ждет от нее ответа.
– Почему это не может меня волновать?.. О, неужели Вы думаете, что если я Вам отказала, то это значит, что я не влюблена? Вовсе нет, я просто не могу выйти за Вас замуж, только и всего.
Эдмунд пошатнулся, изумленный этой простой прямотой и откровенностью. Чего она начиталась, мелькнула в его мозгу мысль, кто и что ей подсунул такое, что молодая девушка так легко признается в подобных вещах?.. Он сам привез ей книгу из Лондона – роман, не слишком свежий и не слишком популярный, просто первый, что попался ему под руку в магазине. Однако, когда, забыв на время о своих тревогах, Эдмунд вручил ей подарок, Вивиана прижала томик к груди, как величайшую драгоценность и прикрыла от удовольствия глаза.
Но Эдмунд даже представить себе не мог, какой литературой в его отсутствие была снабжена Вивиана и на какие шаги оказалась готова – в том числе, и из-за своей дикой природы.
Мистер Тауэр действительно оказался очень болен. Теперь он не выходил из своего кабинета не потому, что предпочитал одиночество ламтонскому обществу, а исключительно по причине недостатка сил. Он даже исхудал – и чудовищно, так что заглянувший в его комнату Эдмунд сперва подумал, что кровать пуста, а больной внезапно обрел силы и покинул комнату. Однако немедленно осмотреть мистера Тауэра Эдмунду запретил Ретт. Старик спал, и молодые люди сошлись на том, что было бы дурно будить его, и без того истерзанного не прекращающимися надолго болями.