Эдмунд спустился в гостиную, где встретил Вивиану. Девушка собирала в стопку книги, которые кто-то принес из библиотеки. Молодые люди заговорили об Уолтерсе. Эдмунд посетовал, что еще не видел его.
– Он в другом крыле, – сказала Вивиана, не поднимая глаз. – я писала, что он не в себе в последнее время. Много пьет, не знаю уж, где только берет алкоголь… думаю, он посылает кого-то из слуг, жаль, не могу отследить, кого. Если бы мистер Тауэр был в порядке… А так у нас просто нет сил и времени. Но когда он трезв, то становится апатичен и соглашается посидеть с больным, пока мы с Реттом можем отдохнуть немного. Ваша сестра приехала, чтобы составить мне компанию, но на данный момент они с Рэндаллом проводят почти все время. Когда он не в себе, она утишает его.
Эдмунд почти не слышал, что говорила девушка, только следя за движениями ее губ. Они, казалось, обрели еще большую перламутровую розовость с того дня, когда на робкие надежды эти губы ответили отказом. Словно это только они были повинны в столь огорчительных словах…
Покуда Эдмунд предавался воспоминаниям, Вивиана говорила о том, что скоро подадут обед, рассказывала, что было в поместье интересного в то время, пока молодой хозяин отсутствовал, но путалась в словах и запиналась, будто на деле считала все это неважным и единственно только хотела отвлечь собеседника от мрачных мыслей. Но вот она вовсе умолкла на полуслове, бросила книги, что держала в руках, и всмотрелась в лицо молодого человека. Эдмунд как раз внезапно почувствовал слабость, голову будто овеяло холодным ветром. Захотелось сесть, ноги пронзила предательская слабость.
– Что с Вами? Вы больны? – Вивиана склонила голову набок и прищурилась, будто одним своим взглядом могла бы рассмотреть то, что Эдмунд собрался от нее утаивать, распознать все его уловки, постигнуть все тайны…
И он пожал плечами обреченно: поднял и расслабил, так что от резкого их падения, будто они были переломаны, повеяло какой-то неземной безысходностью.
– Да, можно и так сказать, болен. Но, на самом деле, нет. – Эдмунд запустил руки в волосы, встопорщил их, не зная, как объяснить свое состояние. – Нет, хуже, чем болен.
В следующее же мгновение он упал навзничь.
В следующий раз, когда Эдмунд открыл глаза, в слабом свете свечного огарка он увидел стоявших у его постели Вивиану и Ретта. Трепетавшее пламя красило их лица в нездоровый желтый цвет, глазницы утопали в тени, и молодые люди казались парой призраков. Эдмунд слышал их негромкий разговор: они боялись его разбудить.