Атлатль осторожно вытащил саблезубого тигренка из своей безрукавки так, чтобы тот не смог его поцарапать. Он приподнял с земли щенка и провел его боком против шерсти тигренка, чтобы на нем остался собачий запах, затем повторил это несколько раз. Саблезубый детеныш так ослабел, что не мог сопротивляться. Он был ненамного крупнее щенка, которому, казалось, нравилось, что человек уделяет ему внимание.
А вот со старой собакой Атлатлю нужно вести себя осторожнее.
Он тихонько подошел к ней и положил тигренка среди щенков, кормящихся у брюха матери. Детеныш, должно быть, учуял запах молока, так как почти сразу же вцепился в сосок собаки и стал чмокать, зажмурив глаза от удовольствия.
Атлатль отошел и сел поодаль вместе с детьми.
Немного погодя старая собака повернула голову к своему брюху. Она обнюхала тигренка, а затем осторожно облизала его, очистив от крови рану на его передней лапе. Все это время детеныш урчал от удовольствия.
– Видите, – торжествуя, сказал Атлатль своим маленьким обожателям, – мы нашли ему мать.
Откуда-то сзади снова донесся голос Тахи, и, как всегда, услышав его, юноша почувствовал странную слабость.
– Атлатль, – мягко произнесла она, – тебя зовет бабушка. Пауоу пытался убедить ее, что царапины на его руке появились из-за детеныша, которого ты защищаешь.
Девушка засмеялась, и ее смех был подобен радостному щебетанию птиц.
– А я-то думала, что это ты выдумываешь всякие истории – не Пауоу!
– Гляди, Тахи, – вмешалась Нуна и показала на тигренка. – Это правда. Вон он. Со щенками!
Тахи хлопнула в ладоши от восхищения.
– О, Атлатль, он такой милый!
Радуясь тому, что саблезубый тигренок так умилил ее, юноша подумал, как здорово было бы принести Тахи в подарок птичьих перьев.
Тахи прекратила смеяться и забеспокоилась:
– Но теперь тебе придется ответить на обвинения Пауоу. Вавацека и остальные женщины ждут тебя.
* * *
В долине, которую племя выбрало для зимовки, было много дичи. Холмы защищали эту землю от сильных ветров. Несмотря на то что река оказалась неглубокой, ее течение было быстрым, и она не замерзла, когда выпал снег. Поскольку племя не собиралось кочевать до самой весны, землю внутри палаток устлали шкурами животных для утепления. Между кострами стояли стулья-треноги, сделанные из связанных палок, на которые была натянута кожа. Весной, когда племя снова соберется переместиться всем стойбищем, в дорогу стулья разберут, а шкуры аккуратно сложат.