Второе – ненависть.
Не такая, которую Пенни знала в себе раньше.
Горячая, глубокая, из самого живота.
Пенни ненавидит Штыря.
С тех самых страшных догоняек.
Ненавидит с непрошенного осознания, что старшак мог бы поймать её гораздо раньше, но дозволил почти спастись, почти поверить в собственную исключительную ловкость и быстроту.
Ненавидит, как цеплялась за Штыря, ковыляя тогда к лагерю, как распустила при нём сопли от пережитого ужаса, а он…
Ненавидит – лучше бы побил, лучше бы наорал, ну хотя бы дал упасть тогда, расшибиться об землю с маху! Тогда хоть было бы ясно, а так… ведь даже не рассердился, как полагается.
Но и не пожалел.
И теперь – не приручает.
Не отталкивает.
Ни одного худого слова от орка Пенни пока так и не дождалась.
Как тут поймёшь?! Как подстроишься?!
Глаза бы на Штыря этого не смотрели, а смотреть надо: где в нём слабина, где зазубрина?
Не видно.
* * *
– Чабха, Резак! Живой ногой вперёд до кострища, – от старшачьего голоса, да с её кличкой, у Пенни даже морозом по спине дерёт.
– Давай заплечник, – говорит Ёна, увидев, что Пенни замешкалась.
Старшаки так высылают вперёд двоих-троих легконогих, разведать, всё ли ладно. Нынче вот и Пенни… удостоилась. От вольного размашистого бега, да без надоевшего рюкзака – радуется тело. Вот спасибо Штырю, что послал в этот раз именно её. За эту свою благодарность Пенни старшака тоже ненавидит особым счётом.
Чабха – один из Булатов, кудрявый, клыкастый, застриженный по-штырь-ковальски: лоб и виски скоблёные, а по затылку – длинно. Про себя Пенни называет его Красавчиком, в отличие от второго Булата, узкоглазого страшилища. Тот вперёд никогда не бегает, он и пешком-то ходит так себе, кривенько. Но при этом сплясать бывает горазд, с тем же Чабхой. Да уж, наверное, и не только сплясать.
Пенелопа часто себе повторяет, что у орков оно не как у людей, но до сих пор бывает неловко и пакостно на душе. И почти всякий раз выезжает, словно кино идиотское, как всё плохо вышло полтора года назад, в третьей приёмной семье, когда…
«Арррргххх, да ну на хрен!» – Пенни прибавляет ходу, чтобы не думать, не вспоминать.
– Хоро-ош, Резак, тебе ещё обратно бе-ечь, – окликает Булат-Красавчик. – Дыхло побереги.
* * *
– Вот зде-есь оно и есть – на-аше место на всю Мясную луну, – произносит Чабха. Осматривается, разнюхивает, похаживая вокруг.