, и в редких, больше в доинститутской молодости, драках с этой яростью один стоил троих, если не пятерых, хоть никаким единоборствам никогда не обучался.
На счастье, проходил мимо курилки Николаич, обнял, увёл.
В пультовой разбавили соточку, успокоился.
– Ты прямо какой-то Махно, красных трясёшь, белых бьёшь, – увещевал друга Николаич, напомнив, как перед самым праздником Капитан – вообще неслыханное дело! – так тряхнул за лацкан второго секретаря парткома Гаркова, что то ли шов на пиджаке у того разошёлся и затрещал, то ли шейные позвонки запели. Теперь вот Крючников…
– Одинаковые мразины, дерьмоносцы, только один гадит из парткома, а другой в курилке воняет.
– Чем этот-то не угодил?
– Да-а… – отмахнулся Капитан.
– Надо было говорить с ним, что ж кулаками? – Николаич всё-таки был интеллигент.
– Говорить? Договоримся скоро… – Капитан хрустнул кулаком, выпуская через него остатки агрессии. – Ведь русский же человек, не поляк, не западэнец какой-нибудь.
– Считаешь, что русские какие-то особенные? – посмотрел из-под очков, явно провоцируя Капитана на эмоциональную аргументацию, которой ему для своей физико-исторической теории явно не доставало.
– Конечно! – на эту тему Капитан провоцировался легко.
– Вот и лопнем скоро от своей особенности! Я тоже помню, как в детстве распирало – я родился в СССР, я живу в СССР… Такая гордость, ну, просто счастье… – подливал Николаич.
– Разве плохо?
– Погоди… что гордость – не плохо, плохо, что она оказалась не обеспеченна некоей правдой, как деньги золотом. Была бы обеспечена, не расходилась бы сейчас по всем швам. Представь, всего за одно поколение: мы гордились, наши дети плюются.
– Мои не плюются.
– Это хорошо, но, во-первых, в стране не только твой… твои дети, есть и крючниковские…
– А во-вторых, – перебил Капитан, – сами-то крючниковы не дети! Мне кажется, он, как только родился, сразу начал хихикать.
– Над чем?
– Ну, не знаю… сиськи мамкины не понравились. Представляешь, собака – сосёт, заливается молоком и тут же хихикает: сиськи у тебя неправильные, жилки кривые, вот в Америке сиськи правильные, и жилки ровненькие, в полосочку, со звёздочками. Бог ошибся, родив его здесь, потому и уютно ему в чужих идеях. Да только ли ему…
– Мы будем истинно свободны от влияния чужеземных идей лишь с того дня, когда вполне уразумеем пройденный нами путь…