– Я не собираюсь из-за вас, сволочей, подставлять собственный лоб под пулю, – орал на собравшихся командиров корпусов и дивизий командующий фронтом, только что вернувшийся из ставки Главкома. – Даю вам неделю, чтобы выбить Алексеевского из Еропкино! Во-первых, это касается 13 армии и вас лично, командарм Корк! Думайте! Ищите! У вас есть всего неделя!..
Командующий 13 армией Корк поручил исполнение приказа командования командиру 9-ой дивизии Каширину, в случае неудачи пообещав лично расстрелять его. Именно 9-ая дивизия осуществляла наступление на Еропкино, и именно ей успешно противостояла бригада генерала Алексеевского. Каширину и должно было отвечать за всё.
Утром следующего дня, в Желудёво, что в двенадцати километрах от Еропкино и в двадцати восьми – от Орла, в штабе 9-ой дивизии комдив Каширин был приглашен к телефону. На другом конце провода был командир Эстонской дивизии Лацетис:
– Товарищ Каширин? Это комдив Лацетис.
– Каширин слушает.
– Я знаю, что вы находитесь в трудном положении…
– Это точно.
– Я могу быть полезен вам, товарищ Каширин.
– Каким образом?
– Генерал Алексеевский – серьёзный противник. Он будет держаться до последнего солдата и последнего патрона…
– Я знаю. Но я разобью его!
– Это сложно сделать за оставшееся предоставленное вам время. Но выход есть.
– Говорите, товарищ Лацетис!
– В руки Орловской ЧК, во время последней акции…
– Я понимаю вас…
– Да! В общем, у них в подвале сейчас находятся жена и дочь генерала Алексеевского.
– Ого! Вот это улов! А они их не…
– Нет. Я, услышав об этом, обратился к председателю Орловской ЧК, он мой земляк, и попросил не ликвидировать их, а передать вам. А уж вы сами распорядитесь своей добычей.
– Товарищ Лацетис! Я ваш вечный должник! Поверьте…
– Верю. О долге мы с вами поговорим потом, когда-нибудь… А сейчас поторопитесь. Чекисты долго ждать не будут.
– Да-да! Огромное вам революционное спасибо, товарищ Лацетис!..
Женщин привезли в тот же день к вечеру. Их разместили в небольшом доме, соседнем со штабом дивизии. В помещении не было ничего, кроме широкой деревянной лавки, стола, на котором стояли ведро с водой и жестяная кружка, и ещё одного ведра у двери – параши. Пленницы забились в угол комнатёнки и сидели, обнявшись, ожидая самой страшной участи.
Ждать им пришлось недолго. Дощатая дверь, заскрипев, открылась, в комнату вошел человек в кожаной фуражке со звездой, в кожаной куртке, затянутой ремнями, кобура маузера висела на боку.