– Вы что творите, нелюди?! – издали кричали две пожилые женщины, – милиция! Милиция!
Я прыгнул в толпу и, дёрнув одного за плечо, ударил в челюсть так, что выбил костяшку на мизинце. Парень оказался крепким, устоял. Перед тем как вражий кулак угодил мне в бровь, я успел рассмотреть противника. Скуластый, с горбатым носом, острым кадыком и выпученными глазами. Я упал, кровь текла по щеке, пачкая белый ворот моего новенького поло. Потом получил короткий, но сильный пинок в живот. Пронзила резкая боль, я стал задыхаться, тошнота поднялась к горлу. Неожиданно гопник рванул в сторону дворов…
Никогда не думал, что так обрадуюсь появлению ментов.
Меня и ещё троих неформалов запихнули в «уазик». Молодой, моего возраста ППС-ник, сидящий рядом с водителем, повернулся и протянул мне платок:
– На, а то кровищей всю тачку зальёшь.
Я приложил платок к разбитой брови.
В отделе нас тщательно обшмонали. Вытряхнули из моего рюкзака на стол всё, что было. Немытый контейнер из-под еды, который я забыл выложить дома, книга Лимонова «Священные монстры», ключи от квартиры… Танин диск упал на пол, треснула пластиковая коробка и отвалилась крышка.
Потом нас толкнули в пропахший мочой «обезъянник» и заперли решётчатую дверь.
У серой бетонной стены сидел Паровоз. У него кровоточила нижняя губа, майка с Егором Летовым была разорвана на боку.
– О, какие люди, – сказал он без энтузиазма и отодвинулся в сторону, – падай рядом.
Я опустился на корточки. Парни, прибывшие со мной, расселись по левое плечо от меня. Напротив, у бугристой серой стены, находилось ещё пять человек. Мужики, лет около сорока или старше, все с пропитыми опухшими лицами, неряшливо одетые. Один из них спал, опустив голову на колени.
– Пацаны, куревом не богаты? – спросил седой мужик в мятых брюках, драных носках и резиновых сланцах.
Паровоз отрицательно помотал головой и осторожно дотронулся до своей губы.
– Как думаешь, надолго мы здесь? – вполголоса спросил парень слева, коротко стриженый, с серьгами в ушах.
У него дрожали руки. Было ясно, чувака приняли впервые.
– А хрен его знает, – пожал плечами я.
– Да кому мы нужны, – успокоил Паровоз, – данные перепишут и выпнут на все четыре стороны. Мы же трезвые…
Но он ошибся.
Нас по одному стали дёргать к оперу. Он был с залысинами, округлым брюшком и мясистыми ушами. Голубая рубашка, уютный пуловер в ромбик. Покачиваясь в кресле, опер, жутко картавя, задавал вопросы. Как называется наша «группировка»? Имеем ли мы отношение к нацболам? Под кем мы ходим? В чем наша идеология? Потом уточнил, не сатанисты ли мы. Поинтересовался, из-за чего произошла драка, и не видел ли я, кто разбил этот долбаный фонарь. Я отвечал сдержанно.