Вышел через пару остановок, у баптистской, красного кирпича церкви, обнесенной высоким металлическим ограждением. Подтянул на плечо рюкзак и двинулся в сторону хлебозавода. Стал накрапывать дождик.
У проходной курили мои коллеги, грузчики—наборщики. Паша, ему было чуть за сорок – испитое серое лицо, бритая голова, я дал ему прозвище Гоблин. Саня Хромой – тощий, сморщенный, как соленый огурец, с венчиком седых, вечно растрепанных волос. И Вадик, мой ровесник, двадцать один год, невысокий, плотно сбитый, похожий на цыгана.
Хмуро пожали руки.
– Походу, водяра вчера палёная была, – сплюнул Гоблин и потёр влажную от дождя лысину, – ща банку «Охоты» врезал, всё обратно вышло.
Хромой понимающе тряс головой и покусывал фильтр тлеющей сигареты.
Из здания выходили «ночники» – грузчики ночной смены.
– С работы – с чистой совестью! – выкрикнул усатый мужик в потёртой джинсовой куртке и поднял вверх кулак.
Гоблин натянуто улыбнулся.
– Не, я тут вообще решил с синькой тормознуться, – сказал Вадик, покручивая связку ключей на цепочке.
– Чё так?
– Озверин, ёптэть.
– Чего? – не понял Гоблин.
– Да на днях тут коммерса одного в парке ушатал. Бля, если бы пацаны вовремя не оттащили, наглухо бы уработал.
– За что хоть? – спросил Хромой.
– А я помню? – усмехнулся Вадик.
Он докурил и выстрелил окурком в сторону:
– А еще чё стрёмно-то, на мне условка незакрытая висит…
– Да уж, – сказал Гоблин и снисходительно глянул на меня, – ну а у тебя-то как дела, рокер?
В раздевалке переоделись в серую робу с вышитым на груди треугольным логотипом хлебозавода. Сунув в карман пачку сигарет и зажигалку, я оставил вещи на ободранной деревянной лавке. Бригадир обещал выделить мне шкафчик еще месяц назад.
Едва не вступив в пластиковую тарелку с крысиным ядом, вышел из раздевалки.
Покачивая рыхлыми бёдрами, мимо продефилировали фасовщицы в белых с жёлтыми пятнами халатах и с полиэтиленовыми шапочками на головах. Увидев меня, они громко рассмеялись.
Грузчики сидели на деревянных паллетах в закутке, в конце длинного коридора. Идти на склад они не торопились. Я приблизился к ним, присел рядом.
– Сегодня кто кладовщик? – спросил Вадик, щёлкая суставами пальцев.
– Светка, – разглядывал свои стоптанные кроссовки Хромой.
– С фига ли?! – возмутился Гоблин, – Иринкина же смена.
– На больничном она.