Краем глаза Роберт заметил картину, достойную таверны родного порта: какая-то девица сосала интеллигентного вида молодому человеку, причем, как-будто, та же самая. "Да быть такого не может", – подумал он, моргнул и потерял парочку из вида.
Призовой фонд был подготовлен в соответствии с масштабами и духом чемпионата: орден почетного глиномеса, место в анналах истории острова и один золотой педрон – огромная, по меркам моряков, сумма. Вождь местного племени сам принес эту редкую монету в качестве своей инвестиции в такое прибыльное мероприятие. Де Лина опасался, что это может соблазнить бойцов проигрывать ради приза, поэтому добавил к призу выводок очковых фей. Эти маленькие симбионты очень ценились в узком кругу душевнобольных мужчин, не признающих женщин. Расчет был на то, что ни один нормальный моряк, ни за какие деньги не сделает свой зад проходным двором. Этот расчет полностью оправдался. Когда начался первый бой, бойцам пришлось объяснять, что убивать друг не приветствуется и даже порицается. Бились отчаянно и ожесточенно. Пинались, кусались, бросали друг друга с прогибом и с разворотом. Разбивались лица, летели зубы, глаза натягивались на жопы, ломались носы и уши. Запрещалось бить в глаза и в пах, а также бить пахом в глаз, хотя непреднамеренно случалось и такое. В лучших традициях сословного общества сражались только обычные матросы. Офицерский же состав представлял судейскую коллегию. И делал деньги на ставках. Деньги лились полноводной рекой, водопадом. За один бой наживались и проигрывались целые состояния. Запоздало капитан прикинул, как после такого побоища будет выглядеть его бравая команда. Поморщившись решил, что ром вылечит любые травмы, а настоящую мужскую дружбу мордобоем не разрушить, и запустил руку под короткое платье дочери вождя, сидящей у него на коленях. Девушка блаженно улыбнулась, глядя на все осоловелыми глазами и застонала.
Бои шли до поздней ночи, а последний, финальный бой перенесли на утро, чтобы претенденты отдохнули и набрались сил.
Рассвет застал капитана в объятиях красотки, запустившей руку в его штаны. Похмелье безжалостно вторглось в его жизнь,но в этом он был не одинок. Такого праздника этот остров не видел никогда. Впечатлений получено было больше, чем за последние двадцать лет, и выпито тоже. Поэтому от похмелья умирали все. Бойцы и зрители, репортеры и охрана, от головной боли страдал Морро и его перламутровая подружка. Морщась от головной боли, местный шаман вызвал пивной дождь, мигом поставив на ноги всех страждущих. Вождь с удивлением посмотрел на шамана, который ничего, кроме раздражения, раньше не вызывал. Сам шаман удивился не меньше.