Совсем не тем взглядом.
– Наслышан, – отрезал молодой человек.
– Просто мы, – сказала она, даже радуясь, что в голосе просочились умоляющие нотки, – мы семья.
На секунду ей показалось, что это сработает. Он потупил взгляд в землю и переступил с ноги на ногу. Ей показалось, он даже кивнул.
Но если и так, то не в знак согласия.
– Что ж, Нора, – ответил он (и ей! не понравилось! как!), встретив ее взгляд своими глазами без очков и всяких признаков понимания. – Я не член вашей семьи. Так что.
Так что?
Это «так что» прозвучало как заявление. Как бы дружелюбно ни началось их общение на балконах, вернуться к нему невозможно. Теперь они по разные стороны баррикад.
Во дворе было непривычно тихо, недвижно, и у нее возникло ощущение, будто за ними наблюдают, будто все разошлись по квартирам и теперь сквозь задние двери наблюдали с любопытством и озабоченностью, как Нора разрешит ситуацию.
Так что, думала она, присваивая это заявление себе. Первой она не сломается. Она не сдвинется с места, где воздух между ними словно становился все более разреженным, а тело гудело от странного, сковывающего смятения: смеси гнева и притяжения, досады и радости.
Первой она не сломается.
Когда его телефон пиликнул снова, она не дрогнула. Но стоило ему потянуться за устройством в карман и взглянуть на экран, она позволила себе с облегчением выдохнуть. Победа по умолчанию – это все еще победа.
– Мне надо идти, – сказал он, но было ясно: ему очень не хотелось первым покидать поле боя.
«Отлично», – подумала она, лелея мысль, что все соседи увидят его уход. Когда он развернулся и пошел к задней изгороди, в ней вдруг проснулась безрассудная, незаслуженная уверенность.
– Трудности я вам обеспечу! – крикнула она ему вслед.
Он застыл. Затем развернулся и, кажется, посмотрел мимо нее, на здание, на балконы. Ей стало интересно, видит ли он наблюдающих за ними соседей. Улыбка – нет, усмешка – снова заиграла у него на лице, и она подумала (поверить не могла, что подумала!), что было бы неплохо украсть эту усмешку поцелуем.
– Раз так, хорошо! – прокричал Уилл через двор. – Хорошо, что к трудностям я привык!
Честно говоря, было легче думать о ней как о враге.
С врагами у Уилла опыта было достаточно. Правда, не с людьми, хотя, если задуматься, мужчину, в чьей квартире он сейчас находился, можно было к ним отнести. Нет, врагами Уилла всегда было нечто большее… разные институции. Школьные системы, правительственные программы, бухгалтерии – такого рода. И раз он стал врачом, ему удалось сохранить эту кровную неприязнь и во взрослой жизни, хотя сейчас, по его мнению, у него был куда более зрелый взгляд. Но в юности, полной страха, злости и печали, наличие врагов помогало ему концентрироваться, помогало выживать. Когда есть враг, все просто. Ты и он друг против друга, это отвлекало от другой проблемы, которая скорее была такой: ты против себя самого.