Рано утром я завел отцовский «Форд Гранд Торино» 1969 года и поехал на кладбище, где в последний раз был во время похорон. Из дома я взял наше фото, на котором мы маленькие едим арбуз на пляже, где я смотрю на него с выражением абсолютной, чистой любви на лице. Я наклонился и прислонил его к небольшому памятнику из темного мрамора. Эпитафия на надгробной плите под изображением корзины в виде белых геометрических линий, куда словно вот-вот провалится баскетбольный мяч, расположенный в выемке в верхней части плиты гласила:
Дэйтон Бреннан Ферланд
Июнь 22, 1998
Июль 12, 2017
Навсегда в наших сердцах
Сын, брат и друг
– Я скучаю по тебе, – говорю я, а затем стою в тишине в течении очень долгого времени.
Жизнь всегда отнимает у нас то, что мы больше всего ценим и только спустя время мы понимаем, что потери нужны для того, чтобы больше ценить мгновения, проведенные с теми, кого мы любим.
В португальском языке есть слово «saudade», означающее тоску по тому, кого ты потерял, переплетающуюся с ностальгией, одержимостью и душевной болью. От охватившей меня горькой радости при мысли о прошлом, я подумал, что даже заплачу. Но нет. Мое горе наконец-то стало более приглушенным. Я знал, что оно никогда не уйдет навсегда, но теперь я остро чувствую его только в те дни, когда предаюсь воспоминаниям о нем.
Июль 2017 года
Когда мы подъехали к кладбищу, оттуда уже потихоньку начал расходиться народ. Я припарковала джип недалеко от входа и сделала звук тише, так, что припева «Смейся, я чуть было не умер» группы «The Rolling Stones» было почти не разобрать. Воздух в автомобильных окнах колыхался прозрачными призрачными струями над асфальтом, раскаленным лучами безжалостно палящего июльского солнца. Мы неохотно вышли из машины.
– …Мы предаем его тело земле. Земля к земле. Пепел к пеплу. Прах к праху. В надежде на воскресение к жизни вечной во Иисусе Христе…
Мы стояли недалеко от родственников и близких друзей, провожающих Дэйтона в последний путь. Ветра не было, воздух волнами колыхался перед глазами. Я оглядела могилы. Ближайшая выглядела совсем свежей – несколько дней, не больше. Земля была еще темная, немного влажная, глиняная корка, покрывающая ее, напоминала корку свежевыпеченного хлеба. В пустом желудке болезненно заныло, и я отвернулась.