Вселенная произошла из взрыва. В темных глазах напротив я видела этот взрыв. Теперь я знала, что горело в огне, давая жизнь миллиардам новых миров. То были мы. Я и мой Николас.
Никки рухнул рядом, прижал меня к себе и поцеловал в висок. Я щекой потерлась о его плечо. Моим глазам не мешала темнота, и я увидела капли пота над его губой.
Господи, он же ранен! Да, Алиана, ты неисправимая идиотка! Звезды она ловит, а как на счет Никки?
– Как ты себя чувствуешь? – задала я его любимый вопрос.
Никки отвел волосы с моего лица и ответил:
– Не волнуйся, Ани. Я чувствую себя прекрасно.
– Лжешь, ты устал, – не поверила я.
Он поднял руку, на весу перебирая длинные светлые пряди.
– Ты путаешь удовлетворение и усталость, Алиана. По-моему у тебя неправильное представление о функционировании мужского организма.
– Чего?! – я даже привстала на локти от возмущения. – Бессовестный, опять издеваешься!
– И потом, даже если бы я устал, – равнодушно продолжил он, – тело всего лишь тело. Оно – ничто.
Ничто?
Я покачала головой, ловя тень улыбки на его лице. Наклонила голову к плечу, пальцами очерчивая контур его губ. Легонько поцеловала его в краешек рта. Рукой провела по его животу, чувствуя его отклик, и сама мгновенно загораясь от его такой же яркой реакции на мои прикосновения. Никки выдохнул, усадил меня на себя, а когда потянулся к моим губам, я ладонью уперлась ему в грудь и вкрадчиво спросила:
– Совсем ничто?
Никки хмыкнул и демонстративно закрыл глаза. Я хорошо знала эту его манеру, вместо ответа на самый простой мой вопрос уйти в себя, а потом выдать нечто совершенно невообразимое. Будто все эти пять минут он не просто формулировал мысль, а просчитывал сложнейшую философскую задачу, от которой зависит, как минимум, наше будущее.
Никки…
Кто бы мог подумать, что страх потерять тебя будет в сто раз сильнее самой невыносимой боли…
Николас распахнул веки, улыбнулся мне и ответил:
– Без тебя всё ничто, Алиана. Но ты права, мне, пожалуй, действительно нужна ванна. Наберешь?
Я рассмеялась его логике, кивнула.
– Конечно, моя ванна – твоя ванна, Николас. Кстати, это чистая правда, с учетом того, что живу я в доме твоего отца.
Я передернула плечами то ли от мысли о господине Холде, то ли от холода. А потом сама не поняла, как вновь оказалась на спине, отвечая на его поцелуй, ощущая на себе немаленький, но такой невыразимо приятный вес Николаса.