– Не исключено, – задумчиво согласился солдат. – А там кто? – спросил он, показав в сторону поля, откуда временами доносился беззаботный смех и повизгивания.
– Мои друзья. Не немцы. Среди них есть даже евреи ("Что я несу…").
– Чего же не эвакуировались? Или это легенда для таких, как я? Что они там делают? Почему так себя ведут, демаскируются? Отвлекающий маневр?
– Да какой маневр! Люди вино пьют, курят, веселятся!
– Веселятся, значит фронт откатился далеко и мы в глубоком тылу. Это все объясняет – и тишину и то, что ты не ожидал меня тут встретить и те на поле охранения не выставили.
Солдат замолчал и задумчиво посмотрел на Макса, будто раздумывал, что же теперь с ним делать. «Если меня пристрелит, что будет с Кристиной и с остальными? Всех перестреляет», – на смену отчаянной решительности и злости пришла тоска, парализовала волю, отключив мышление – Макса охватила апатия:
«Все, аут, больше в это не играю. Пусть делает, что хочет – стреляет, взрывает – я отключаюсь». Макс посмотрел солдату в глаза, устало спросил:
– Чего тебе от меня надо? Ты достал.
– Странные вы, – незнакомец смотрел на Макса, прищурив глаза.
– "А уж ты какой странный.." – Чем же мы странные? Люди, как люди.
Солдат неожиданно выругался, тихо, но Макс расслышал – он назвал их "…" грубый аналог -"женщина с низкой социальной ответственностью")! Сказано было с досадой.
– «Интересно, за что? Ну и фантазия у него или это жизненная позиция такая – во всех видеть "…"(грубый аналог – женщина пониженной социальной ответственности). Тоже нормально, даже по-современному. И все же должны быть хоть какие-то основания»
– Когда вы пришли, я был один. В чем мое "… – тво" (производное от грубый аналог женщины пониженной социальной ответственности)?
– В том, что ты и она тут! А не там, где все нормальные люди.
– Простите, но я вас не понимаю.
– Все ты понял, и она поняла потому и злится. Оба вы – "… -и", – он снова повторил ругательство, добавив нотки презрения, даже брезгливости, чем еще больше озадачил Макса.
– …вот вы кто. А люди? Люди – в окопах. Ладно, разберемся. Если не врешь и это был твой дом, должен знать, где тут керосинка или свечи. Найди, чем засветить – надо глянуть, что у нее там.
Кристина не шелохнулась, сидела и злобно молчала, всем видом показывая, что ее лучше не трогать. Макс осмотрелся.