Неловко от внимания лиц и глаз.
Нет сил, благодарить, виновато дрогнули губы в слабой улыбке.
«До», и будет «после», но «сей час» – свидетель ты: сама вечность земного мгновения – с вычитанием, делением, умножением, выносом за скобки – от нуля и снова к нулю…
А всего-то кардиограмма пиков и падений грудной клетки.
Сицилиана Баха!
Бог – его устами – дает светлые, легкие, солнечно-грустные минуты, они учат стареть – тонкое искусство…
…То небо запомнилось синим.
Грохот колес булыжниками мостовой.
В телеге стоит высоченный человек, машет кнутом, что-то кричит.
Мама плачет.
Почему?
Еще не знал слова «победа» – продолжение жизни, «после беды»…
…А сегодня под окном одинокий алый тюльпан – капля отцовой крови, девятого-то мая.
…Запах смолы и пыльной пакли в бревенчатом подъезде.
Темный силуэт солнечного входного проема спрашивает: «Дома?»
И почтальонка скрывается за дверью квартиры.
Когда вернулся, мама слабо пытается освободиться из рук бабушки.
У той слезы в немигающих глазах, и будто всматривается далеко, куда маму не отпускает. Силуэт принес похоронку погибшего под Смоленском отца.