– Наташа, выкладывай все!
На заднем плане хлопнула дверь.
– Шарлотта, мне нужно бежать. Брюс только что вернулся домой. Передай мое сообщение Филиппу. Ему нужно сразу же перезвонить мне.
Я встретила Филиппа около душа, он смахивал капли воды со своего тела.
– Звонила Наташа. Она была странной.
– Она всегда странная.
– Нет, в этот раз это было что-то другое.
– Я уверен, что все в порядке, Шарлотта. Что она сказала?
– Важнее то, чего она не сказала.
Я взяла полотенце и промокнула места, которые он пропустил. Его кожа была мягкой, и я заметила веснушку, которую не видела раньше.
– Филипп, что происходит?
Он коснулся моего носа кончиком пальца.
– Ты слишком беспокоишься, дорогая.
Гудок с улицы напомнил, что Филипп опаздывает. Я наблюдала, как он готовится к поездке в центр города, и пыталась спрятать свои опасения в складках постиранного белья.
– Ты не очень хорошо все спланировал, – напомнила я ему. – Тебе стоило отправиться туда прямо из аэропорта.
– Но тогда я бы лишился этого, Чарли, – сказал Филипп, увлекая меня в глубокие объятия.
Пока он был в пути к своему офису в Брикелле, я уселась за столом на нашей кухне. До центра города было больше часа, и Филипп проводил время, просматривая газеты и отвечая на звонки.
Опершись локтями о белый мрамор, я в оцепенении помешивала чай и смотрела на неспокойную бурлящую воронку. Хотя я привыкла к нашим мимолетным встречам, когда Филипп приходил и уходил прежде, чем у нас была возможность настроиться, это чувство грызло меня. Санни скулил у моих ног, откликаясь на мои эмоции. Для него потребность в прикосновении, в ласке была первобытной. Он стал моей тенью, преследуя меня, куда бы я ни шла.
Мой телефон зажужжал. Наверное, он сейчас едет по Стретч – 18-мильному участку шоссе US-1, который соединяет Флорида-Сити и Ки-Ларго.
«Перестань волноваться, Чарли. Все в порядке.»
Таившееся во мне напряжение исчезло, унося с собой мои прежние заботы. Я потрепала Санни по голове.
– Твой папа – сумасшедший, – сказал я, глядя в его жалобные глаза и на блестящий черный нос.
– Что нам ему написать?
Санни тяжело дышал, а я потянулась к телефону и начала печатать.
Я люблю тебя. И я любила. Мне нравилось, как он скорее хихикал, чем смеялся. Как он разбудил меня утром, поцеловав ступни моих ног. Он был ничуть не против киномарафона – просмотра девчачьих фильмов ленивыми воскресеньями, не против завтрака вместо обеда. Мне нравились его глупые, бессмысленные факты: