и родила двоих детей.
Однако что-то у неё вдруг пошло́ не так, и она стала часто прикладываться к бутылке. Слышал, как люди с жалостью говорили про неё: мол, талантливая женщина с превосходным умом, но не поладила с руководством, из-за чего стали её притеснять и выживать. Да, действительно, это были времена тоталитаризма, застоя и уравниловки, когда много умных и продвинутых людей, не находя выхода своим способностям, попросту спивались.
Дар Реки стали замечать в сомнительных компаниях, в кругу подозрительных хмельных людей. Её жизнь разрушалась на глазах, катилась под откос.
Перед смертью старик Дайыла, разыскав через знакомых блудную дочь, привёз её из города. Тогда-то я и увидел её. К слову, в то время я был уже студентом исторического факультета, изучал археологию, антропологию, проблему происхождения разных народностей. Особенно интересовали меня прошлое родного края, история возникновения коренных этносов нашего Севера. Может, поэтому меня так притягивала необычная жизнь Дара Реки. В её загадочной, необъяснимой судьбе я хотел отыскать ответы к вопросу, который я сам себе задавал.
Я думал: на этой нашей древней Серединной Земле ничего не может происходить просто так, всё, что случается, предопределено законами свыше. Так зачем, для чего наша матушка-река принесла эту странствующую в бесконечных поисках и скитаниях заблудшую капельку крови к нашим берегам?..
Бытует мнение, что все азиаты на одно лицо. Но, как известно, не бывает даже у одной матери похожих как две капли воды детей, – так и все национальности имеют свои отличительные черты. Это зависит не только от древности нации, природных и климатических условий, от смешения крови, но и от силы, от воли, от любви к жизни.
Я много читал наших знаменитых исследователей – Льва Гумилёва, Вацлава Серошевского, Владимира Иохельсона, Ричарда Маака – и могу утверждать, что неплохо разбираюсь во внешности моих сородичей… Могу даже попытаться распознать у случайно встреченного якута едва уловимые тюркские, китайские, эвенкийские, юкагирские черты…
Но обличье Дара Реки выходило за все эти рамки. Изумительная особенность воспитанницы старого Дайылы проявлялась не только во внешности, но и в природной грации, манерах и повадках.
Понятное дело, она была уже не та молчаливая и застенчиво-улыбчивая девочка, а женщина, познавшая тяготы и невзгоды судьбы. Но статная, высокая фигура, гордо посаженная на стройной шее голова, копна волос, ниспадающих на плечи, озорной блеск пронзительно-чёрных глаз, смелость и непокорность движений будто говорили: «Не трогайте меня! Я человек свободный. Буду жить как хочу, делать что хочу…»