Позже, в постели, я прижал ее к себе и почувствовал, что она дрожит, как в лихорадке, с головы до ног.
– О Аллах! Благодарю тебя, – прошептала она. Затем она долго читала молитвы и наконец уснула. Я невольно начал разглядывать спящую, как разглядывают картину.
Ведь несмотря на то, что мы уже больше месяца живем вместе, мне еще не представлялось случая разглядеть ее в упор. И только теперь, когда она беззащитно лежала с закрытыми глазами, я смог насладиться ее красотой. Она дышала тихо и ровно, губы были полуоткрыты, незаметные тени под глазами, синие жилки на висках и на шее и бледная, белая кожа. Поцеловав спящую в щечку, я тоже погрузился в дремоту раздумий о том, что Бахар действовала на меня целебным образом. Даже во сне от нее струилась новая сила, намного мощнее той, которую я получал до этого дня.
Утром она подала мне чай, и когда она появилась передо мной, наши взгляды встретились, руки ее задрожали так сильно, что стакан и сахарница чуть не упали с подноса. Я незамедлительно подошел к ней, взял из ее рук поднос и поставил на стол.
– Присядь, – попросил я.
Она села. Я взял ее белые руки в свои ладони и, осторожно подбирая слова, стал говорить, какими я вижу дальше наши отношения. Что мы уже не можем жить как прежде, этот дом уже наш общий и это навсегда.
Бахар молчала.
Я никогда не был подвержен любви, будучи с рождения не страстным человеком. Во мне было больше рационального, нежели вожделения. Я мог находить наслаждение даже в чашке остывшего кофе, любил, конечно, и блага жизни, но никогда ни к чему не привязывался. Оценивал все скорее умом, нежели душой. И вот Бахар и любовь к ней стали владеть моим умом и сердцем. Мне казалось, что я встретил существо, которое собрало все мои желания и, обратив их к себе, превратило в любовь. Бахар пленила мою душу и сердце, поработила таинственностью, своей прелестной близостью. Любовь к ней одурманила мою голову, как дурманят сознание цветы.
Будучи уже беременной, она часто засыпала на диване во время нашей беседы. Как-то я решил укрыть ее пледом, Бахар неожиданно схватила мои руки и, прежде чем я опомнился, прижала их к губам и поцеловала. Я неожиданно оцепенел от непонятной реакции, быстро убрал руки. Но потом и сам засыпал в ее руках, пробуждался от ее ласки. Я наслаждался этим совершенным даром, будучи уверен, что пью любовь из самого источника. Мы укладывались на диван, и я читал ей книги. Когда она слушала меня, ее глаза часто увлажнялись то ли от радости, то ли от опечаленности услышанным.