Зайдя в комнату, я решил сесть и помолчать, пока мой больной родитель не успокоится и не начнет говорить сам.
Отец, неторопливо закурив и выпустив в воздух два идеальных кольца, время от времени поглядывал на меня, пронзая сверкающими иглами своих глаз. Наконец, докурив, бросил окурок в пепельницу. Затем он взял грецкий орех и, обняв правой рукой кисть левой руки, попытался раздавить скорлупу. Глаза его в этот момент были закрыты, будто он сосредоточился на самом важном деле в своей жизни. Вдруг ко мне пришло озарение, и я увидел всю душу отца: довольно странную душу раба своих привычек с больными убеждениями. Эта мысль промелькнула как молния в моей голове, и он, будто почувствовав, открыл глаза и заговорил.
– И с кем ты живешь? Ты ее хорошо знаешь?
– Мы познакомились недавно, – ответил я после долгой паузы.
– Звучит не очень впечатляюще, не правда ли? Кто ее отец?
– Он умер, очень давно.
Отец внимательно посмотрел на меня очень странным взглядом и спросил:
– Скажи мне, сынок, твоя покойная мать одобрила бы твой выбор?
Я был немного удивлен этому вопросу, так как отец обычно ни во что не ставил мнение матери, и пожал плечами.
Тут же последовал очередной вопрос:
– И когда же роды?
Кровь прилипла к моим щекам, и я встал… Он глядел на меня ледяным взглядом, а я был готов провалиться сквозь землю от стыда.
– Я прав? Ответь же…
– Еще не скоро!
– Я не восхищен тобой, ты должен это знать. Как же так? Ты ведь считал себя благородным человеком. Что же ты грешишь и поступаешь неподобающе? И еще, ты ведь знаешь мою гордость за наше происхождение! Всю жизнь я боролся за славу, пытался, чтобы на нашем имени не было ни одного позорного пятна! Женившись на безродной девушке, ты обесценишь наш род, и грош цена всему тому, что я сделал до этого. Не забывай, мы – Ахмедовы!
Голос отца стал еще грубее. Затем он окинул меня долгим изучающим взглядом.
– Я заставлю тебя уважать мою честь и репутацию моего рода! Ты слышишь?
В глубине души я знал, что отец не лукавит, когда говорит, что гордится своим происхождением. По мне – наш род, в частности отцовские родственники, имел две особенности: глупость и долгожительство.
– Осмелюсь сказать тебе, отец, я не ошибся, и не собираюсь ничего менять в своей жизни.
Я не нашел в себе силы спросить его о том, что он может знать о жизни настоящего благородного человека. И понимает ли он, что такое настоящее человеческое благородство?