– Получается его не нужно постоянно макать в чернильницу? – уточнил учёный.
– Именно. Более того, подача чернил в нём регулируется и небольшой запас пополняется лишь, если перо в руках пользователя, что узнаётся благодаря тонкой углеродной плёнке, по которой течёт ток с малейшей энергией, а тело как вам пропускает ток в определённой мере, что рассчитывается микропроцессором и можно определить о том, кто держит перо.
Ицал кажется также прекрасно владел самыми различными знаниями, как и их отец.
– Вы гениальны Ицал, – говорил профессор, в отличие от Родиона, который попивая чай сидел, не произнося ни слова. – Спасибо вам большое.
– Как говорит наша сестрёнка, любой подарок дорог, когда его делает близкий друг, – ответил Табалуга.
– Верно и не стоит благодарности, надеюсь мой подарок сослужит вам хорошую службу, и вы напишете им не одну прекрасную работу или опишите чудесную историю, – с улыбкой пожелал орёл.
– К слову об истории, в той книге мы остановились на моменте выступления почтенного господина виконта и его философской речи об основах прогрессизма, но мы ещё не успели прочитать, что же было дальше.
– Я надеюсь, что это будет очень познавательно для вас, – добавил Табалуга.
– Безусловно…
– В таком случае мы не будем… – привставая хотел сказал Ицал, что вызвало еле заметную улыбку Родиона.
– Но всё же, – жестом останавливая гостей продолжил доктор наук, – хотелось бы услышать эту историю в устном виде, ибо в последний раз мы слышали её так только от самого господина Абдуллаха во время повествования история о Страннике, после этого мы лишь читали, не могли бы вы помочь нам в этом?
Такая просьба несколько удивила Табалугу и Ицала, которые переглянулись и несколько задумались. После чего Ицал посмотрел в глаза филолога и еле заметно улыбнувшись кивнул сначала ему, затем младшему брату. Они вновь заняли свои места, после чего Табалуга начал говорить:
– Итак, история виконта Амета Уна и его товарищей продолжалась. Весь зал встал от последнего утверждения о прогрессизме в том огромном зале, – по памяти рассказывал дракон, – каждый начал аплодировать такому высказыванию, даже профессор Карпентер, который только критиковал остальные идеи, встал, чтобы аплодировать молодому философу. Никто даже не ожидал такой овации, барон, графы, паша, Вениамин, все они ликовали и радостно аплодировали своему другу. Звучали восторженный возгласы «Браво!»…