– Ты можешь никогда не возвращаться, – сказал он однажды, остановив меня, взяв за запястье.– У нас всегда будет место для тебя.
– И мы всегда будем рады, – сказал мальчик, возвращая мне моё круглое, красное и облезлое зеркальце, которое я выронила у ступеней трейлера.– Мне нравится, когда наша семья растёт.
– Подумай, – с улыбкой подмигнул Франко и отпустил меня.
Я знала всех слишком поверхностно, я не вникала ни в чью историю, но я чувствовала, с каждым разом всё сильнее, как каждый взгляд становится роднее. А Франко, стыдно говорить, казался тем, на кого я не прочь была променять весь свой бывший мир, бывшую семью и знакомых, которых можно было перечесть по пальцам одной руки.
Однажды я сказала ему, что не могу остаться, потому что не знаю людей вокруг себя. Он посмотрел на меня слишком странно, словно изучил взглядом моё лицо, словно впервые слышал подобную глупость. Затем он рассмеялся и откинулся на землю. Я любила лежать на траве, вид на небо открывался совсем по-новому.
– Почему ты смеёшься? – я легла рядом, земля была слегка прохладной, ветра не было совсем, звёзды мерцали. В это лето на небе редко появлялись тучи.
– Почему я смеюсь? – он отвернулся от меня, я знала, куда он смотрит. На огни в небольшом трейлерном парке.– Просто я не понимаю, о чём ты, милая-милая Поппи.
– Я о том, что я ничего не знаю о твоей семье.
– О нашей семье, – поправил он, и на душе стало ещё теплей. Наверное, я просто привыкла к тому, что все всегда пытались исключить меня из семьи. Мои настоящие родители, настоящие родственники, моя приёмная мать. Никто не хотел видеть меня в своём фамильном дереве. И это заставляло меня ещё больше тянуться к Франко. Умный и мудрый, словно наставник в моей жизни. Учитель и отец. Защитник от всего. Я ещё не знала, но мне уже казалось, что защищает он не только меня, но и всех, кого собрал возле себя. От чего? От злобы, несчастий, от нелюбви. Он каждому дарил себя, и он каждому подарил друг друга.– Ты знаешь нашу семью. А скучные истории о жизни в «заключении», – так он называл жизнь до того, как все мы повстречали его, вступили в общину, – разве они хоть что-то дадут? Разве ты узнаешь хоть кого-то, выслушав о том, как они закончили школу или какая у них была фамилия, или какой попкорн они любили, какие вещи им приходилось носить до того, как они обрели свою свободу? Ты не самая юная из нас, но ты ещё учишься. Отходишь от этой серости и выдуманного закона. Ты не сразу можешь открыться и понять. Вначале это непривычно. В твоей Вселенной ты думала, что прочитав анкету человека, узнаешь его. Думала, что наброски об интересах и вкусах определяют кто ты. Но это ничто. Навязанные предпочтения.